Иногда я лгу. Элис Фини

ситуацию, даю вам срок до Нового года. И прошу прощения, Эмбер, что вынужден донимать вас этой проблемой накануне Рождества.

      Он вытягивает ноги и откидывается на стуле, насколько это возможно, чтобы оказаться подальше от меня. В ожидании моего ответа его рот кривится в гримасе, будто ему только что пришлось попробовать на вкус что-то отвратительное. Я не знаю, что ему сказать. Мне кажется, порой вообще лучше ничего не отвечать, хотя бы потому, что молчание нельзя исказить.

      – Вы замечательный человек, мы вас очень любим, но поймите и вы нас: без Мадлен, которая ведет «Кофейное утро» вот уже двадцать лет, этой передачи просто не будет. Мне очень жаль, но если мне придется делать между вами и ею выбор, боюсь, у меня будут связаны руки.

      Сейчас

      День рождественских подарков, 26 декабря 2016 года

      Я пытаюсь представить, что меня окружает. Это не обычная палата, для этого здесь слишком тихо и спокойно. Но и не морг – я чувствую, что дышу, а прилагая усилия, чтобы набрать в легкие кислорода, каждый раз ощущаю в груди слабую боль. Единственное, что мне слышно, – это приглушенный звук какого-то аппарата, бесстрастно гудящего рядом. Каким-то непостижимым образом он приносит успокоение – мой единственный спутник в невидимой вселенной. Я начинаю считать его гудки и мысленно собираю их в голове, страшась, что они вот-вот умолкнут, и понятия не имея, что это может означать.

      Я прихожу к выводу, что это отдельная палата. Представляю, что надежно заперта в этой больничной камере: время неспешно стекает с четырех ее стен и образует лужи грязной, медленно поднимающейся тины, которая вскоре меня поглотит. Но это будет потом, пока же я существую в бесконечном пространстве, где иллюзия неотделима от реальности. Вот чем я сейчас занимаюсь: существую и жду, хотя и не знаю, чего. Я обнулила настройки и из человека действия вновь превратилась в человека бытия. За невидимыми мне стенами бурлит жизнь, в то время как мне не остается ничего другого, кроме как лежать – молча и недвижно.

      Настоящая физическая боль упорно заявляет о себе. Интересно, у меня серьезные повреждения? Череп покоится в специальном зажиме, похожем на тиски. В висках пульсирует в такт биению сердца. Я приступаю к мысленному обследованию собственного организма, тщетно пытаясь поставить диагноз, который хоть что-то бы мне объяснил. Рот открыт, губы ощущают какой-то посторонний предмет, засунутый меж зубов, – скользя мимо языка, он скрывается где-то в горле. Мое странно-незнакомое тело будто принадлежит другому человеку, хотя все вроде бы на месте, вплоть до ступней и полного комплекта пальцев на ногах. Они ощущаются явственно, что приносит небывалое облегчение. Интересно, на кого я сейчас похожа? Меня причесывают, умывают? Хотя тщеславием я не болею и предпочитаю, чтобы меня скорее слышали, а не видели, а еще лучше не замечали совсем.

      Во мне нет ничего особенного, я совсем не такая, как она, и, откровенно говоря, теперь больше похожа на тень. Маленькое грязное пятно.

      Хотя я и напугана, какой-то первородный инстинкт подсказывает, что мне удастся выбраться из этой передряги. Со мной все будет хорошо, должно быть.