Вечный сон Снегурочки. Марина Серова

а некоторые были написаны с натуры. Имелось несколько портретов и натюрмортов, но пейзажи Настя, безусловно, любила больше. Почти все рисунки были выполнены акварелью, и только пара портретов – карандашом. В одном я узнала Софью Петровну – сходство было налицо.

      – Меня рисовала, – подтвердила пожилая женщина. – Руку набивала для поступления в художественное училище, там экзамены сложные.

      – Что же случилось с вашей внучкой? – Я осторожно отдала альбом хозяйке. – Как я понимаю, она не стала поступать в училище?

      – Все было хорошо до одиннадцатого класса, – вздохнула Софья Петровна. – Сначала Настя собиралась поступать в университет, а там полное школьное образование нужно, но потом передумала – поняла, что создана быть художником. Жалела, что не ушла из школы после девятого класса, как все делают, кто получает среднее образование, времени столько потеряла. Но потом смирилась и стала готовиться к экзаменам, в свободное время кубы всякие рисовала. Мне-то они совсем не нравились – пейзажи намного красивее, но на экзамене такие вот постановки странные. Она даже курсы посещала, сама на них зарабатывала. В выходные, когда ее одноклассницы в кино бегали да на дискотеки, листовки прохожим раздавала, все боялась, что кто-нибудь из школы узнает и издеваться над ней будут. А потом все и закончилось.

      Софья Петровна замолчала. Я терпеливо ждала продолжения рассказа.

      – У Насти тяжелая депрессия началась, – вздохнула старушка. – Я-то все время дома, сразу заметила, что с девочкой что-то не то творится. Рисование она совсем бросила, все время в компьютере сидела. Отец ее деньги выдавал нам на обучение и всякие вещи необходимые. Когда Настина мама умерла, он на другой женился. Настя тогда маленькая была совсем, три года ей исполнилось. У отца ее другая семья, вот он и откупался от ребенка деньгами, а Настя со мной жила. Конечно, могло быть и хуже – некоторые даже материально не помогают, а я Настеньку всегда больше всех любила, да и она меня тоже.

      Было видно, что Софье Петровне тяжело все это вспоминать, и я сидела тихо, не мешая ей выговориться. Человек, а особенно пожилой, не может все копить в себе, ему просто необходим собеседник, желательно малознакомый, который будет внимательно слушать и не перебивать. Можно сказать, нам обеим повезло – старушка нашла уши, которым можно поведать свою историю, а я получила источник разнообразной информации, из которой, я была уверена, смогу выделить что-то полезное для себя.

      – У Насти изменились привычки, – продолжала Софья Петровна. – Раньше она в основном за альбомом и рисунками сидела, а никакой физкультурой в жизни не занималась. Ей плохо это давалось – какие-нибудь нормативы в школе сдавать, а она последней всегда была, переживала, конечно, да и дразнили ее. Настя мне раньше все рассказывала, она говорила, что из-за этой несчастной физкультуры с ней никто не общался. Дети, знаете, они сейчас жестокие. Если человек чем-то отличается, скажем, рисует хорошо, так они найдут то, что у него не получается, и будут