Существо. Красная нить. Рониель Оспан

е отвечал, она решила узнать о проблемах младшего сына через психолога. Вот только, мама не знала, что я их терпеть не могу…

      Но это ради мамы, чтобы она не волновалась. Просто навешаю, психологу, лапши и от меня отстанут. Пытался говорить с ней на простые темы, делая вид, что мне скучно. Было и правда, скучно. Она все больше задавала раздражающих вопросов, которые постепенно вызывали приступ. Дурацкие картинки в тестах, где должен был выбрать подходящий моему состоянию. И чтобы не привлекать ее внимания, я всегда выбирал яркие и позитивные. Хотелось выбежать из кабинета, когда руки начинали гореть, а тело содрогаться в приступе паники, снова чувствуя невидимую опасность. Приходилось делать себе больно, чтобы вернуться в реальность и от этого на руках появлялись синяки. Каждый день я боролся с воспоминаниями о Массачусетсе… то, что связанно с ним. Но засыпая, кошмары не давали забыть о тех страшных ночах, проведенных в полицейском участке и о новогодней ночи, которая навсегда отпечаталась едкой печатью моей нечестивости. Порой кажется, что никогда не смогу вымыться от этой крови…

      Когда сеанс закончился, и все нужные вопросы были уже заданы, психолог разрешила мне идти, и назначила следующий сеанс, который будет (как она сказала), закрепляющим.

      Выйдя на улицу, глотнул свежего воздуха. Как же хорошо на улице. Мороз поглаживал разгоряченное лицо, охлаждая кипящий лоб. Головная боль закрыла мне глаза. Я стоял и слушал гул поднявшегося ветра. Как он катал по земле опавшие листья на проезжей дороге и наслаждался тишиной. Никаких машин, ни прохожих, только я.

      Неожиданно меня напугал сигнал машины. Открыв на него глаза, увидел на парковке нашу машину. Старый синий джип, который достался от отца. В нем сидела мама, которая ждала от меня подробностей нашей оплачиваемой беседы с психологом…

      – Ну как? – не успев, я усесться на переднее сиденье, мама не медлила с вопросом.

      – Никак, – равнодушно высказался обо всей сказанной сертификационной ерунде, которую выслушивал два часа.

      – Что она сказала про твои кошмары?

      – Ничего воодушивительного,

      – Что ты под этим подразумеваешь? – недоуменно спросила она, заводя машину.

      – Я не вижу смысла во всем этом,

      – Как мать, я переживаю,

      – Но при этом не доверяешь мне, – вставлял я свою реплику.

      – Ты молчишь,

      – И поэтому ты своего сына выставила психом? Привела к этой… мозгоправке? – нервно отвечал на ее аргументы, смотря на дорогу.

      – Между прочим, эта мозгоправка, самый лучший в городе. Имей уважение к тому, кто пытается тебе помочь, – повысила она тон.

      – За твои деньги,

      – Еще никто не жаловался, – добавила она на мое ворчание.

      – Видимо, я буду первым,

      У меня не было сил продолжать эту дискуссию. Мама будет настаивать на своем. Тогда какой толк ей что-то говорить? Пришлось отвернуться к окну и усиленно разглядывать проносящиеся мимо дома и полысевшие горы.

      – Ты своим молчанием не даешь мне другого выхода. Всему есть причины, – продолжила она, когда я уже молчал.

      – Даже то, что тебя отчислили из университета, – отчитывала мама за поступок, связанный с дракой со Стакером.

      Я рассказал ей про отчисление через два дня, после приезда. Она естественно не была в восторге. Мама сначала не разговаривала со мной, но накопив внутри обиду, она перестала держать ее в себе. Каждый день выслушивал мамины истерики. Но понимал, что когда-нибудь это закончиться. Надо дать ей время.

      В основном я запирался в комнате Гейла (старшего брата). Там меня разместила мама, так как в моей был ремонт. Ни с кем не хотел разговаривать. Мама это заметила. Заметила, что ее сын сильно похудел, морально уничтожившись. Поэтому прибегла к помощи психолога, так как из меня не вытащишь ни слова. Будто я что-то расскажу мозгоправке.

      – Зачем ты избил того мальчика? – не унималась мама, подъезжая к нашему дому.

      Вспомнив о Стакере, тут же охватил жар. Тело стало потряхивать от начинавшегося приступа. Его внутренности и отрезанная голова непроизвольно всплывали перед глазами. Сжав сильно кулаки, пытался потушить панический пожар.

      – Еще из квартиры выселили!

      – Прошу, хватит, – через зубы просил ее остановиться.

      Она не переставала отчитывать меня и тем самым все больше усиливала приступ. Момент за моментом все ярче вспыхивали в сознании. Моменты из той страшной рождественской ночи. Гнев проникал в кровь и, добравшись до мозга, не смог с ним справиться:

      – Хватит! Остановись! Сколько можно?! – заорал я, ударив по панели машины.

      Так и не взглянув ей в глаза, вышел из салона и сильно хлопнул дверцей. Не оборачиваясь, побежал в дом. Нужно было скорее остыть, чтобы это не привело к большим последствиям.

      Захлопнув за собой дверь в комнату Гейла, сел на кровать и стал призывать себя к спокойствию. Качаясь из стороны в сторону, пытался убаюкать панику. «Я дома, я дома» – проговаривал вслух, сжимая