Прочь из моей головы. Сборник рассказов. Ярослав Смирнов

      Я помню всё, что нас связало.

      Я помню лоск твоих волос.

      Я помню, как же ты ругала

      Меня за то, что на износ

      Давал я каждому пороку,

      Дарил я каждому греху

      Свою прекрасную дорогу,

      Свою блаженную мечту.

      Не искушай меня без нужды.

      В душе моей теперь темно.

      Да, пламя чувств тушить не нужно,

      Но сердце просит одного…

      Люблю тебя, но осторожно,

      Скрываю всё я в светлой мгле.

      Смогу я полюбить, возможно,

      Другую. Милая, тебе

      Не нужно трогать то, что должно

      Однажды утонуть во мне.

      Не нужно трогать то, что должно однажды умереть во мне…

      Доверие

      Два брата сидели в комнате, освещённой старой новогодней гирляндой. Стояла приятная тишина. Казалось, что ещё немного, и можно будет услышать, как они думают. Старший сидел за столом и вертел в руках пустой бокал. Алкоголя в этом доме никогда не водилось, а сок уже закончился.

      – Сколько мы с тобой не виделись?

      – Года два.

      Ревнивая тишина снова облокотилась на комнату и собиралась защищать свои владения до последнего вздоха.

      – А ты почти не изменился.

      – Да и ты не постарел.

      Гробовая снова начала захватывать власть над комнатой. За 2 года столько всего произошло, что всё рассказать – невозможно, а что-то одно – бесполезно. Братья сидели молча и думали. Каждый о чем-то своём и одновременно обо одном и том же. Они чувствовали, что понимают. Каждая секунда тишины была понятна и многозначительна.

      – Люди просят от меня доверия. А с чего я должен его им дарить? Доверие нужно заслужить.

      – Не должен. И никогда не позволяй себе такую роскошь. Люди просят доверия, чтобы безнаказанно и безболезненно врать. Или ещё чего хуже, продавать тебя за гроши со спокойной душой.

      – Да знаю я. Давно уже знаю.

      – Вот что есть доверие? Скажи мне?

      Старший молчал, прокручивал в голове свои мысли – жевал свою мысленную жвачку.

      – Молчишь? А я скажу, что есть для меня это самое пресловутое доверие. Доверие – это рассказывать о вещах, о которых никому нельзя рассказывать. Не скрывать чувства! Не носить масок. Не прятать слёзы, горе, радость. Доверие – это быть рядом и знать, что и с тобой всегда будут рядом. Вот – доверие. Это и только это есть доверие.

      Старший очнулся от глубоких дум и смотрел сквозь бокал на новогоднюю гирлянду.

      – Так и есть. А знаешь, для чего они используют это слово? Они надеются, что прикрываясь доверием, они утаят ложь и бл*дство. Но я их вижу насквозь. Я чувствую. Их стеклянные глаза ничего не скрывают. Доверие… Ошибёшься раз – не разгребёшь за жизнь.

      – Ты как никогда прав, брат. Как никогда.

      Долго сидели молча и думали, каждый о своем, о светлом, о хорошем. Всё было впереди, а что было позади – о том и жалеть не стоило. Было. Ещё будет. Лучше будет. Больше будет.

      В бой

      Это произошло так быстро, что он всё ещё не мог сообразить, где и почему он находится.

      Черная, влажная и холодная земля, стенки, плотно укрепленные досками, над головой крыши нет. Он понимал, но не мог и не хотел в это верить. Ещё в прошлый понедельник лежал в своём доме на большой кровати и грустил, что одеяло не полностью прикрывает ноги. То, что произошло, и то, что лишило его отца, теперь стояло за спиной. Ледяное и одновременно пламенное, острое и одновременно тупое дыхание костлявой колыхало редкие волосы на его шее. Скоро всё решится. Из оружия выдали только старенький пистолет и пару патронов. На двух-трех врагов хватит, если очень повезёт. А дальше и не надо будет. Волнение сочилось отовсюду. Время на стареньких часах с сильно исцарапанным стёклышком видно плохо. Ясно лишь одно – очень рано. Солнце не взошло и пока не собиралось. Холодная, угловатая рукоять пистолета приятно тяжелила запястье. Этот пистолет был как поручень в трамвае. Держись за него – тогда при повороте не упадёшь и не уронишь товарища. Обувь обменял вчера на те самые часики, что висят на левой руке. Когда ему казалось, что все в мире остановилось или что он уже не жилец – он прикладывал их к уху и слышал: «тик, тик, тик».

      Скоро всё решится! Скоро…

      Вдруг по рядам солдат прокатилась неуверенная волна команд. Приказ последний – «проверить оружие». Страх, ужас, нетерпение и необъяснимый азарт разгорелись внутри, как соломенная масленица, политая керосином. Вспыхнули от одной неуверенной искры. Всё, что до этого удавалось подавлять, вырвалось наружу и загорелось в полную силу. Трясущимися руками он вытащил магазин, пересчитал пули, вставил на место, взвел курок. Всё, сейчас всё решится. Замёрзшие ноги тёрлись о влажную землю и обрастали шмотками грязи. Волнение, бывшее на пределе, нарастало и тянуло вперёд. Он взял пистолет в обе руки и приготовился шагнуть. Сейчас