Наследник из Сиама. Лариса Соболева

римирение, пока не услышал:

      – Боря, отстань, а?

      Пока еще законный муж осекся на полуслове с открытым ртом. Надо же, предложив отстать, а это как-никак грубость, зеленые глаза Софии излучали сплошное миролюбие! Ни грамма раздражения, озлобления или хотя бы недовольства. Смотрела на Бориса по-доброму и, можно сказать, с эдакой ненавязчивой улыбкой. Какое-то иезуитское миролюбие. Зато у Бори есть не менее иезуитская манера изумляться простым вещам, будто он искренне надеялся на противоположную реакцию.

      – А что такого я спросил? – поднял он плечи, отреагировав на «отстань».

      – Не надоела ли мне поза оскорбленной, – процитировала его фразу София на безобидной улыбке. – Ты серьезно думаешь, что на развод я подала ради позы? То есть хочу что-то там доказать тебе? Забавно. Идем?

      – У нас еще есть время, – буркнул Боря и отвел взгляд в сторону в знак большой обиды.

      Настала очередь Софии покоситься на мужа, он верен себе: с виду джентльмен – куда там, а внутри – капризное дитя, выгадывающее для себя пряники с коврижками. Но детке скоро тридцать восемь, мог бы в столь далеко не нежном возрасте сообразить, что все, конец. Однако Боря не дурак, в бизнесе дураков не водится, отсюда вывод: не хочет муж соображаловку включать.

      – Чего тебе не хватало? – завел он заунывную песнь обиженного. – Ну, да, да! Целовался. Осознал, что был дурак. Со всеми случается. Каюсь. Прости.

      Ух, ты! Кажется, это первый раз за их совместную жизнь Боря просит прощения, пусть протестным, возмущенным тоном – по-другому он не умеет, но просит простить его! Думает, этого достаточно. София не могла не рассмеяться:

      – Борь, смирись, мне по барабану, с кем ты целуешься и спишь. Я к тебе не вернусь. Никогда!

      – Почему? – Наива с тонну выписал пока еще муж!

      София перестала смеяться, уставилась на него взрослыми глазами на лице хорошенькой студентки первого курса (а ей, извините, тридцать три недавно стукнуло), уставилась с жалостью во взоре. Из-за челки, закрывающей брови, и свисающих вдоль скул прямых прядей волос ее глаза потемнели, казалось, София рассержена, но ничуть не бывало. Стоило ей мотнуть головой и откинуть волосы назад, выражение безмятежности вернулось, а Борис, наконец, признал с большим разочарованием: жене без него – классно, ее даже не будет мучить совесть, что она поступает с ним бессердечно.

      Он не на шутку занервничал. Ему с ней было так удобно, так комфортно, София ведь непритязательная, не доканывала его дикими запросами с истериками – мол, купи, дай, хочу; не терзала глупой ревностью, а поводов было – хоть отбавляй, но Боря не попадался. Ему не хотелось ничего менять в своей жизни, все устраивало, абсолютно все. Дурацкая случайность разрушила идеальный для Бориса вариант союза, в самый неподходящий момент жена (и откуда она взялась?) залезла в автомобиль на заднее сиденье, когда он с упоением целовал губки-щечки-шейку и тискал силиконовую грудь. София не закатила скандала, а спокойно, будто на курорт ехала, собрала вещи и переехала к папе, встретиться отказывалась, только твердила, как дрессированный попугай: развод… развод. Полтора месяца не виделись, он получал приглашения на процедуру развода, но сам тянул время, надеясь, что супруга не идиотка, одумается, ведь Боря – находка для любой бабы.

      – А вот и я! – подскочил к ним запыхавшийся Дикарь (это фамилия такая, с ударением на первый слог, а то удар на втором неприлично режет ухо). – Не опоздал, нет? Кругом пробки… Уф, жарко…

      София терпеть не могла Борькиных друзей – заносчивые огрызки тухлого капитализма, а уж адвоката Дикаря органически не переваривала. Это алчное существо, хитрое и наиподлейшее, с нездоровой полнотой и улыбочкой кота, который в чем-то провинился, но ни за что не признается, в чем.

      – Ты-то тут при чем? – нахмурила брови София, меряя немилосердным взглядом адвоката, ибо заподозрила подлянку.

      – Понимаешь, София… – начал тот нахально-оптимистичным тоном, вытаращив рачьи глазенки. Нахальный тон потому, что с первых звуков Дикарь уже давил на нее, подчиняя, однако не на ту напал. – В конфликтах главное что? (Она лишь подбородок вздернула, мол, что?) Примирение! Между вами я хочу выступить в роли посредника, это почетная миссия – сохранить семью. Дорогая…

      Он взял ее за локоток, увлекая на расстояние от Бори, якобы пошептаться, София высвободилась и вернулась к отставному супругу. Итак, дело приняло странный оборот, посему, достав из сумочки смартфон, она стала водить по нему пальцем, слушая трескотню Дикаря:

      – Столько лет вместе и… разрыв! Милая, ты же потеряешь достаток! Это, конечно, мелочь, но когда этот достаток имеется в полном объеме, его не замечаешь, потому что к хорошему привыкаешь быстро и навсегда. Когда же достатка лишаются… О, тогда человек чернеет, звереет и тупеет. Борис обеспечивал тебя, одевал, украшал…

      – Побрякушки я оставила бывшему мужу в приданое, – вставила София. – Для следующей жены.

      – Не язви, тебе не идет! Пойми, я серьезно хочу предостеречь тебя от необдуманного шага…

      – Дикарь, отстань, а? – бросила она ту же фразу, что и Боре.

      – Нет,