Отель. Артур Хейли

к серьезной работе, которая предстояла ему в эту ночь.

7

      К тому времени как Питер Макдермотт спустился в вестибюль, Кэртис О'Киф уже разместился в своих апартаментах. Питер решил, что ему не стоит сейчас туда идти: порой чрезмерное внимание к гостю раздражает не меньше, чем недостаточное. Кроме того, официально гостя будет приветствовать Уоррен Трент, а потому, убедившись, что хозяин гостиницы извещен о приезде О'Кифа, Питер отправился в номер 555 навестить Маршу Прейскотт.

      Едва открыв дверь, он услышал ее голос:

      – Хорошо, что вы заглянули, а то я уже начала сомневаться, придете ли вы вообще.

      На ней было платье без рукавов абрикосового цвета, за которым она, очевидно, посылала утром. Оно свободно сидело на ней. Длинные черные волосы девушки были распущены и лежали по плечам – не то что вчера, когда они были уложены в затейливую прическу, от которой, правда, мало что сохранилось. Во всем облике этой полуженщины-полуребенка было что-то манящее, даже возбуждающее.

      – Простите, раньше зайти не мог. – Он одобрительно оглядел ее. – Но вижу, что вы зря время не теряли.

      Она улыбнулась:

      – Я подумала, что вам может понадобиться пижама.

      – Она здесь просто на всякий случай – как и эта комната. Я ими пользуюсь очень редко.

      – Так мне сказала горничная, – заметила Марша. – Поэтому, если вы не возражаете, я хотела бы остаться здесь по крайней мере еще на одну ночь.

      – Вот как? А могу я поинтересоваться – зачем?

      – Я и сама не знаю. – Они стояли друг против друга; она помедлила. – Мне хочется прийти в себя после того, что произошло вчера, а лучшего места, пожалуй, не найдешь.

      Но истинной причиной (она-то это знала) было желание подольше не возвращаться в огромный пустой особняк в Садовом районе.

      Он с сомнением мотнул головой:

      – А как вы себя чувствуете?

      – Лучше.

      – Рад это слышать.

      – Правда, за несколько часов такое из памяти не вычеркнешь, – призналась Марша, – и теперь я понимаю, как глупо я поступила, что вообще приехала сюда. Вы были совершенно правы.

      – Я вам этого не говорил.

      – Да, но подумали.

      – Если и подумал, то зря: мне следовало бы помнить, что все мы порой попадаем в трудные ситуации. – Они помолчали. Затем Питер предложил: – Давайте присядем. – И когда они удобно устроились в креслах, продолжал: – Надеюсь, вы теперь расскажете мне, как все было…

      – Я так и думала, что вы об этом спросите. – И с прямолинейностью, к которой он уже начал привыкать, она добавила: – Вот только не знаю, нужно ли мне это делать.

      Накануне вечером, рассудила Марша, она была потрясена, уязвлена, физически измотана. Теперь же, когда потрясение прошло, она подумала, что гордость ее пострадает меньше, если она будет молчать, а не возмущаться. К тому же, протрезвев, Лайл Дюмер и его дружки, вернее всего, не захотят хвастаться тем, что они пытались совершить накануне.

      – Я,