Инстинкт женщины. Чингиз Абдуллаев

человека служили его душе.

      – Где вы научились говорить по-испански? – спросила она.

      – В Мадриде, – ответил он и добавил уже по-испански: – Мне говорят, что я неплохо говорю, но я не уверен в своем произношении.

      – Молодец, – похвалила Марина, – произношение безупречное. Вы учились в Мадриде?

      – В средней школе, – признался Андрей, – мой отец работал в Мадриде. И я учился там несколько лет. Поэтому неплохо знаю испанский и немного говорю по-английски. А вы действительно работаете в научно-исследовательском институте?

      – Да, – кивнула она, – у тебя еще есть вопросы? – она невольно перешла на «ты». Ей казалось, что Андрея она знает уже давно.

      – Есть. Как называется ваш институт?

      Она покачала головой.

      – Сообщаю для сведения, – улыбаясь, сказала она ему, – мой сын в настоящее время находится за рубежом, проходит стажировку в Сорбонне. А сколько тебе лет? – вдруг спросила она у молодого человека.

      – Двадцать.

      – Значит, мой сын старше тебя. Еще вопросы есть?

      – В каком институте вы работаете? – упрямо повторил Андрей.

      – Это уже дурно, – заметила она, – не стоит быть таким назойливым.

      В этот момент вошел заместитель декана вместе с Елизаветой Алексеевной. Пожилая женщина сразу узнала ее.

      – Мариночка, – защебетала она, – сколько лет я тебя не видела.

      Пока они целовались, Марина взглянула туда, где недавно стоял Андрей. Там никого не было. Ей стало немного не по себе – зачем обидела парня. Елизавета Алексеевна продолжала щебетать.

      – Ты столько лет у нас не появлялась. Ведь уже десять, – вспомнила она, – как твой мальчик?

      – Спасибо, хорошо. Он уже взрослый. Сейчас на стажировке в Сорбонне.

      – Господи, как летит время, – всплеснула руками Елизавета Алексеевна. – Ты должна обязательно заехать ко мне. Обязательно. Знаешь, как рада будет моя свекровь!

      – Она еще жива?

      – Представь себе. Ей уже девяносто четыре.

      Елизавета Алексеевна разглагольствовала еще минут двадцать. Заместитель декана улыбался. Все знали, как трудно остановить Добронравову, когда она разойдется. За двадцать минут Марина узнала все новости о трех внуках своей собеседницы, о ее новых кошках, о самочувствии ее мужа и сына, о поездке ее дочери в Америку.

      – Сейчас она преподает в Бостоне, представляешь? – На ее розовом круглом лице появилось умильное выражение. Она достала фотографию и протянула Марине. – Посмотри-ка, – сказала она, улыбаясь, – это моя дочь. Рядом стоит ее муж. Вот видишь. Ему пятьдесят три, но он кажется значительно старше своих лет. У него больные суставы. Он тоже преподает там, но только в колледже. У них одна девочка. Ты, наверно, помнишь. А у сына уже двое. И оба мальчики. Ты их не видела, он женился десять лет назад.

      – Чудесно, – Марина с улыбкой вернула фотографию, – ваша дочь сама решила уехать в Америку? Или ее пригласили? Сейчас многие решили обосноваться на Западе. Так ваших кто-то рекомендовал или сами устраивались? –