Коррида на раздевание. Дарья Донцова

Алевтина.

      – Погодите пять минут в холле, узнаю, примут ли вас, – отрапортовала горничная.

      Хозяйка закатила глаза, но произнести ничего не успела, потому что дочь задала вопрос:

      – Посетители сказали, как их зовут?

      Прислуга покачала головой.

      – Не-а!

      – Катя, – рассердилась старшая Кирпичникова, – как тебя учили встречать незнакомых?

      – Вежливо улыбаясь, – ответила девушка.

      – Дальше! – потребовала Алевтина.

      – Попросить их представиться!

      – И что?

      – Так они имен не сообщили.

      – Очень странно, пойду сам разберусь, – заметил Сергей Леонидович и вышел в коридор.

      – Есть хочу, – закричал подросток, вбегая в гостиную. – Ой, чего это с ним? Дядя Фася, тебе плохо?

      – Он заболел гриппом, не волнуйся, Лешик, все хорошо, – ласково произнесла Антонина, – сейчас приедет Николай, даст лекарство.

      – Мам, если человеку хорошо, он не лежит с полуоткрытым ртом в гостиной, – резонно возразил сын.

      – Ступай лучше в столовую, – посоветовал Петр.

      – Дядя Фася умирает? – осведомился паренек.

      – Господи, конечно, нет, не болтай ерунду, – попросила Алевтина.

      – Бабушка, смерть – это навсегда, – торжественно объявил внук.

      – Спасибо, что просветил нас, – засмеялся Петр, – а я-то, наивный, полагал: отвезут меня в крематорий, погреюсь в печке, отдохну и домой вернусь.

      – Здесь Смерть, – заухал филином Алексей, – вижу ее! Слышу! В комнате стоит!

      Мальчик произнес эту фразу таким тоном, что мне стало не по себе.

      – Где Смерть? – начала оглядываться Антонина.

      – У торшера, мама, – замогильным голосом уточнил Леша, – она движется, идет…

      – Куда? – не выдержала я.

      – Надеюсь, к противной соседской собаке, которая в пять утра лаять начинает, – развеселился Петр.

      – Нет, она к дяде Афанасию направляется, – протянул Алексей, глядя вдаль.

      – Хорош из себя экстрасенса корчить, – велел дядя, – марш в столовую.

      – Иди, Лешенька, – попросила Тоня, – сегодня жаркое, надеюсь, из кролика в сметане.

      – Животных есть отвратительно, – закричал подросток, – нельзя их убивать. Людоедство ужасно!

      – Пойдем, дорогой, – велела Алевтина и увела внука.

      – Вот уж не согласен с заявлением племянника, – возразил Петр, – некоторых граждан хорошо бы зажарить. Живьем.

      – Имеешь в виду свою любовницу Лиду? – осведомилась Антонина. – Воровку, которая с твоей карточки все деньги сперла, а ты потом у папы финансовой помощи просил, ныл: «Лидка дрянь, пароль узнала».

      Петр встал и молча вышел, в дверях он чуть не столкнулся с Сергеем, который сказал:

      – Тоня! Приехали родители Эдуарда.

      Дочь прижала руки к груди.

      – Не может быть!

      – Пожилая пара представилась: «Глазовы. Мы отец и мать Эдуарда». Через минуту они войдут сюда!

      – Надо