Музыка ветра. Карен Уайт

мордашку своего брата, выглядывавшего сквозь щелочку в приоткрытую дверь.

      – Можно мне к тебе? Обещаю, я тебя не побеспокою.

      Кажется, за последнюю неделю я уже слышала подобное обещание бессчетное количество раз. И уж точно больше, чем за всю предыдущую жизнь.

      – Само собой, иди сюда. Ты меня ничуть не побеспокоил.

      Мне хотелось сказать брату, что моя отчужденность не имеет к нему никакого отношения. Конечно, когда я его в глаза не видела, сама мысль о том, что у меня есть младший брат, претила мне. Но сегодня можно лишь сожалеть о годах отчуждения и внутренней неприязни к этому славному мальчугану. Но как начать такой разговор? С чего? Нет, не могу я пока. И не потому, что считаю Оуэна слишком маленьким для того, чтобы все понять. Скорее, я боюсь, что как раз он поймет все правильно.

      Оуэну уже десять лет, и за все эти десять лет я его ни разу не видела. Но как же объяснить ему, что сейчас не самое подходящее время для нашего с ним сближения? Впрочем, когда оно было подходящим? Разве при жизни Кэла было бы лучше? Но просто сейчас я занимаюсь тем, что заново переформатирую всю свою жизнь. И эту новую жизнь я пока не хочу делить ни с кем. И уж в первую очередь не хочу делить ее со своей мачехой и со своим младшим братом. До недавнего времени их имена лишь изредка всплывали в моей памяти наподобие полузабытых литературных персонажей книг, которые я прочитала много лет тому назад.

      Оуэн сел в соседнее кресло-качалку, держа в руках чашку, точную копию моей.

      – Кофе? – поинтересовалась я.

      – Нет, мэм! – с неожиданной куртуазностью ответил мальчик. – Это горячий шоколад. – Он скривился. – Мама говорит, что кофе мне еще рано. Может пагубно отразиться на моем росте. Просит подождать до восемнадцати лет, а уж потом можно будет пить. В восемнадцать лет я ведь получу право голоса. А если я достаточно взрослый, чтобы принимать участие в выборах, то и кофе смогу пить, как взрослый.

      – Это уж само собой! – согласилась я, а про себя подумала, что брат мой рассудителен не по годам. Этакий маленький умненький старичок. Да и весь его внешний облик… Я глянула на его наутюженные джинсы, аккуратные повседневные туфли из мягкой кожи на резиновой подошве, на спортивную рубашку с короткими рукавами, на сей раз в полоску, но тоже с тщательно отутюженным воротничком. Он неспешно потягивал горячий шоколад из кофейной кружки, над которой, несмотря на жару на улице, клубилось облачко пара, и в эту минуту был очень похож на взрослого самостоятельного мужчину. Такой маленький мужчина в миниатюре.

      – А шорты у тебя есть, Оуэн?

      Он отрицательно покачал головой.

      – Нет, мэм. Были, но я уже из них вырос, и мама их кому-то отдала. Обещала купить новые, но пока все забывает.

      Я глянула на мальчика с улыбкой. Вспомнила, что Лорелея жаловалась мне на то, что лишних денег у нее сейчас нет.

      – Не сомневаюсь, в этом городе есть свои гипермаркеты, да и ближе ко Дню поминовения будут организованы