Любовь насмерть. Анна Данилова

меня еще тогда не покинул – я должен был увериться в том, что она мне не лжет. Хотя бы выяснить, та ли она, за кого себя выдает, или нет. А для этого я должен был отправиться в Москву и по возможности найти ее мужа. Уж как я буду с ним разговаривать, о чем говорить, я тогда понятия не имел. У меня есть друг, Фима Костров, частный детектив, который может решить множество проблем, начиная от розыска пропавших людей и заканчивая расследованием самых настоящих криминальных дел. В свое время, разочаровавшись в следственной системе, он ушел на вольные хлеба и, я знаю точно, очень хорошо справляется со своей работой, расследуя дела своих клиентов. Мы с ним давно не виделись, и я даже не был уверен, что он в Москве, все-таки было лето, и он мог отправиться куда-нибудь путешествовать. Поэтому решил сначала ему позвонить, договориться о встрече. Он очень обрадовался моему звонку и назначил мне время. Собираясь на встречу, я чувствовал себя настоящим предателем по отношению к Оле.

      – Хотите навести обо мне справки? – спросила она меня как бы между прочим, откладывая книгу, которую читала. Она сидела на диване в гостиной и наблюдала с едва уловимой усмешкой за моими сборами, я очень долго не мог найти галстук. – Галстук-то зачем? Какой-то важный визит?

      Мне стало не по себе. Я присел рядом с ней, взял ее за руку. Мне было ужасно стыдно, что я позволил себе сделать это на правах человека, от которого сейчас многое в ее жизни зависело. По сути, она была еще и моей пленницей! И я вот таким образом злоупотребил своим положением. А рука ее была на редкость нежной, шелковистой и холодной.

      Я поднял голову и заглянул в ее глаза. Там, внутри них, еще два года тому назад бушевал пожар, и сердце ее билось так, что содрогалось все тело. Любовь сжигала ее, заставляя совершать какие-то безумные поступки, превращая в пепел ее отношения с мужем. И вот теперь она сидела передо мной такая остывшая, какая-то холодная, с потухшим взглядом, словно в ней уже давно все выгорело. Сможет ли она когда-нибудь еще полюбить? Остались ли в ней жизненные силы, чтобы справиться с горем и своими страхами теперь уже тюрьмы? Думаю, что нет. От нее, пожалуй, осталась лишь оболочка. Нежная и изящная.

      – Мне надо посоветоваться с одним знающим человеком. – Я не стал ей лгать. – Объясню ему ситуацию, может, он подскажет, что тебе теперь надо делать, как быть. Но ты должна понять, что если тебя на этот раз кто-то заметит у меня, то будет еще хуже.

      – Да уж куда хуже-то… – Она тяжело вздохнула.

      Тоже верно. Но все равно надо было действовать.

      – Ты сиди здесь и не выходи. Наверняка кто-нибудь притащится в бар, будет звонить. Сиди тихо, поняла?

      – Это я умею. – Она слабо улыбнулась.

      – Да… Ты можешь мне хотя бы назвать свою фамилию?

      – Туманова.

      Точно, Туманова, подумал я тогда. Сплошной туман, а не девушка. Я оставлял ее с тяжелым сердцем. Как маленького ребенка, который может случайно зажечь спички и устроить пожар или съесть стиральный порошок.

      Мы встретились