И всё-таки жизнь бесконечна. Борис Ефремов

но чужую боль,

      Потому что по-мещански дышит

      Воздухом, наполненным собой.

      Только бесталанный не заметит,

      Что единство – выдумка одна,

      Потому что есть на белом свете

      Неслиянно Бог и сатана.

      Бесталанный скажет: мир придуман,

      Чтобы всё в нём жило и цвело,

      И счастливо улыбнётся дурень,

      И благословит добро и зло.

      И живёт, и знать о том не знает,

      Что в сегодняшней нахальной мгле

      В битве с ложью кровью истекает

      Правда на свихнувшейся земле.

      Бесталанному большая радость,

      Что в обнимку все, кому не лень.

      А ведь тут не радоваться надо,

      Порознь существуют свет и тень.

      Толерантность, если с точки зренья

      Совести, что, как родник чиста, —

      Это бесконечное терпенье

      В бой идти за Истину Христа.

      Трещал костёр. Бесился ветер грубый…

      Трещал костёр.

      Бесился ветер грубый,

      По небу развевая звёздный шарф.

      И поднимались маленькие груди,

      Прохладным мятным воздухом дыша.

      И я пьянел, не подавая вида,

      И проклинал себя и немоту.

      Ты знаешь, Ида,

      Ты не знаешь, Ида,

      Что без тебя я больше не могу.

      И только иногда, совсем нечаянно

      Она ловила мой влюблённый взгляд

      И, словно ничего не замечая,

      Смотрела на вечерний звездопад.

      В её глазах, синея и сверкая,

      Как в море отражался небосвод.

      Она была такая неземная

      В холодном блеске августовских звёзд.

      Весёлая, загадочная, строгая,

      Девчонка из космической дали!

      Нам встречу приготовили дороги,

      И эти же дороги развели.

      Я до сих пор на молчаливость сетую,

      И, вспоминая ночи у костров,

      Ищу твою далёкую планету,

      Затерянную в сонмище миров.

      Пир во время чумы

      Безбожный пир, безбожные безумцы!

      Вы пиршеством и песнями разврата

      Ругаетесь над мрачной тишиной,

      Повсюду смертию распространённой!

А.С. ПУШКИН. «Пир во время чумы»

      Я вновь у Пушкина перечитал

      Трагедию о горестных безумцах,

      Устроивших в разгар болезни страшной

      Весёлый пир, шумливый и беспечный.

      Уже который день с утра до ночи

      На улице, заставленной столами,

      Они смеялись, пили, песни пели,

      Угрозами небес пренебрегая;

      А рядом в колымагах провозили

      Тех, кто с земною жизнью распрощался,

      Кого чума безжалостно скосила.

      Им это – только большего задора

      И дерзости, и силы придавало.

      И слёзно умолявший их священник

      Не мог остановить напор бесчинства —

      Пир с каждым часом жарче становился…

      Ах, Пушкин, Пушкин! Что ты напророчил!

      Ведь то, что написал ты – не отрывок

      Из драмы неизвестной нам, английской,

      А предсказанье