Фига из будущего. Александр Дударенко

бэз сала нэ така.

      Дайтэ дядьку пьятака.

      А пьятак нэ такый,

      Дайтэ рубэль золотый!

      Пел он красиво и весело, улыбаясь и кланяясь одновременно. Старушки и старики всегда держали металлические рубли наготове, зная о раннем визите отзывчивого еврейского мальчика в определённые праздничные дни. Никому и в голову не приходило удивляться: почему иудейский ребёнок поздравляет с христианскими и языческими праздниками? В советском прошлом все верующие верили в одно. В то, что запрещали, не углубляясь в тонкости межконфессиональных различий. Запрет на всё связанное с религией порождал некую тайну, непонятную, а потому привлекательную. Тайна сотворения обрядов подстёгивала к расширению числа верующих и являлась прекрасной миссионерской пропагандой церкви. Семьи простых рабочих и служащих имели в этом течении явное преимущество над людьми из партийных кругов и руководящего состава. Простые обыватели могли практически безболезненно и без последствий красить яйца, печь куличи, ставить свечки и носить нательный крестик под пионерским галстуком или комсомольским значком, одновременно прыгая через костёр, празднуя языческий праздник Ивана Купала, а потом без зазрения совести отмечать день Октябрьской революции и день рождения Ленина, напиваясь в стельку. Партийные функционеры не могли себе позволить таких вольностей, поэтому верили тихо и скрытно. Они также красили яйца и пекли куличи. А своих детей крестили в глухой деревне, без посторонних глаз и ушей. В общем, время бездуховности в сфере религии накладывало отпечаток на поведенческие рефлексы всех жителей страны. Священнослужителей пренебрежительно называли попами, независимо от чина и звания в иерархии. А храмы – не как иначе как церквями. О существовании святого писания догадывались, но в глаза не видели. Тайная жизнь партийцев, вовлеченных в религию, была полна конспирации, осторожности и щемящего чувства восторга от приобщения к запретному плоду.

      Сама был желанным гостем и в таких высокостоя́щих в иерархической лестнице семьях в дни вышеперечисленных праздников. Его ждали. Ему давали тут больше. Иногда даже три рубля, ну и конфеты, печенье.

      Бизнес процветал. Но редкость праздников толкала предприимчивого юношу к новым видам предоставления платных услуг в обществе, голодном ко всему. Он стал приторговывать. Торговал всем. Во времена тотального дефицита выбирать ходовой товар не требовалось. Не было ничего. Нет, конечно, в магазинах висели какие-то штаны, но были они, как правило, не только одного цвета, но часто и одного размера. На продовольственных прилавках грудились бычки в томате по тридцать две копейки за банку, которые позже тоже исчезли, сухой горох и завтрак туриста – смесь какой-то недоваренной каши и останков умерших животных. В книжных магазинах полки были заставлены знаменательными трудами столь же знаменательных писателей. Например – полные собрания сочинений революционных вождей Маркса – Энгельса – Ленина. Бесконечные тезисы и материалы