Знаменитые самоубийцы. Леонид Млечин

сыграла большую роль в строительстве Центрального стадиона в Лужниках. На этом месте стояла Воронья слободка – в котловане были склады, мастерские, свалки. Вид с Ленинских гор вызывал отвращение… Министр промышленности строительных материалов Павел Александрович Юдин сказал:

      – Я не был бы министром, если бы не поддержал руководителя коммунистов Москвы, и не был бы мужчиной, если бы подвел такую очаровательную женщину.

      И стадион в Лужниках построили очень быстро.

      «Заняв «мужской» (по характеру работы) пост, женщины, как правило, под него подстраиваются, стремятся даже внешне походить на мужчин, – рассказывал ее бывший подчиненный Дмитрий Квок, – задымят сигаретой, повелевающе повысят голос, а то и матерком пустят, не побрезгуют. Мол, и мы не лыком шиты. Ничего похожего не водилось за Фурцевой.

      Всегда элегантная, модно одетая, в меру пользующаяся косметикой, она оставалась очень женственной. Мне казалось, что этим она хотела подчеркнуть: «Среди всех вас, мужчин, я одна женщина. Извольте считаться с этим!» И, как правило, попадала в цель. Редко кто мог отказать ей в какой-либо просьбе».

      «У руководителей Москвы был свой дачный поселок, – вспоминал Виктор Туровцев. – Были деревянные на две семьи, но основная масса – кирпичные дачи на две, а то и на три семьи. Только у первых лиц были отдельные дачи. Казенная мебель, элементарные занавески, недорогие коврики… Был магазин, в котором можно было купить продукты, фрукты, овощи. В столовой можно было заказать еду с доставкой на дачу. Была баня, куда в один выходной ходили мужчины, а в другой – женщины. На территории находился кинозал, где по субботам и воскресеньям демонстрировались новые фильмы.

      Два бильярдных стола пользовались большим вниманием отдыхающих. Проигравший должен был проползать под бильярдным столом. Это Екатерина Алексеевна установила такой порядок. Она сама великолепно играла в бильярд, при этом всегда выигрывала…»

      Мужчины охотно работали с Фурцевой.

      «Стройная, с копной светло-русых волос, с голубыми глазами, с хорошо очерченными припухлыми губами, она была женственная и притягивала к себе», – такой ее запомнил комсомольский и партийный работник Николай Месяцев.

      – Мы прежде всего видели в ней женщину, – вспоминал Валерий Иннокентьевич Харазов, в ту пору секретарь Сталинского райкома партии Москвы, – аккуратную, следящую за собой, изумительно одетую. Екатерина Алексеевна производила на нас сильное впечатление, мы ею восхищались.

      Валерий Харазов рассказал мне забавную историю, связанную с Фурцевой. Сталинский район столицы (потом он был переименован в Первомайский) был чисто промышленным. Ни одного творческого коллектива. Поэтому руководители района обрадовались, когда на площади Журавлева нашли сценическую площадку для Театра имени Моссовета, которым руководил народный артист СССР Юрий Александрович Завадский.

      Завадский дисциплинированно являлся на все заседания, на которые его приглашал райком,