Знаменитые самоубийцы. Леонид Млечин

Маргаритой Алигер… Как и Фадеев, Ангелина Степанова была полностью поглощена своим делом – театром, на семью и мужа сил и времени не оставалось. Александр Александрович больше жены хлопотал по хозяйству и возился с маленьким сыном.

      Весной 1942 года он жил у поэта Павла Антокольского, у него возник роман с поэтессой Маргаритой Алигер. Ее муж погиб на фронте. Жена Фадеева была в эвакуации с театром. Оба чувствовали себя одинокими и сошлись. Роман этот был скоротечным. Алигер родила от Фадеева дочь – Марию. Совсем молодой Мария покончила с собой.

      Уже после войны Александр Александрович вдруг вспомнил о гимназистке Асе Колесниковой, в которую был когда-то влюблен и которую не видел тридцать лет.

      1 июня 1949 года он писал Колесниковой:

      «Милая Ася!

      Я не скрою, как мне хотелось бы быть сейчас подле Вас, потому что Вы – тоже моя далекая милая юность…

      Если бы знали Вы, как я вспоминал Вас и все, что связано с Вами, в 1933-34-35 годах! В эти годы я дважды ездил на Дальний Восток – после такого многолетнего перерыва! – и жил там… Боже мой, как я снова в эти уже зрелые годы был влюблен в Вас, милая Ася!

      Конечно, Вам трудно было увлечься этим, тогда еще не вышедшим ростом и без всякого намека на усы умненьким мальчиком с большими ушами. Но если бы Вы знали, какие страсти бушевали в моей душе! Я сгорал от ревности, от нежности, от постоянного желания видеть, видеть Вас, быть возле Вас…

      Моя жизнь личная (первой половины жизни) сложилась неудачно. К тем годам (1933-35) я остался совершенно одинок, детей у меня от первого брака не было, я не имел никаких должностей, кроме своей профессии, и – совершенно свободный, несколько «разочарованный», что меня красило, – я вернулся на родину с намерением навсегда остаться в крае…»

      В следующем письме, от 16 июня, Александр Александрович продолжал исповедоваться:

      «Я вернулся с Дальнего Востока в сентябре 35 года, но еще до лета 1937 года был одиноким. Это очень плохо – человеку быть одиноким в течение многих лет в самом расцвете его сил…

      Потом – в 1937 году – я женился, женился – наконец-то – по большой и взаимной любви, которая связывает наши жизни и теперь, и думаю, что все, на что может рассчитывать в семейном счастье человек моего возраста, я имею…

      Когда люди сходятся, уже перевалив самую молодую и счастливую – и длительную, от 17 до 37 (20 лет полного физического расцвета!) – пору жизни (а мы сошлись с моей женой, когда обоим тянуло все ближе и ближе к 40), – когда люди сходятся, прожив свою молодую пору совершенно порознь, прожив ее с другими, другим отдав многие силы своей души, лишенные общих молодых воспоминаний, многое и многое в их жизни уже невозвратимо, неповторимо, невоспроизводимо. В их поздней любви свои большие радости. Но не случайно все-таки эту любовь так и называют люди – «поздней».

      Теперь Фадеев с юношеским пылом признавался в любви далекой Асе:

      «Я бы немедленно умчался бы к Вам! Как бы нам было хорошо у нас на родине!.. Мы могли бы ходить по родным для нас местам, поехать