Знаменитые самоубийцы. Леонид Млечин

и просит разрешения отклонить участие в этом конгрессе…»

      Вот ведь как ставил вопрос Фадеев. Даже осторожные дипломаты считали полезным приезд советских поэтов. Но глава Союза писателей твердо проводил партийную линию – никаких контактов с вредоносным Западом.

      В 1948 году Фадеев отправил Сталину и секретарю ЦК Георгию Максимилиановичу Маленкову самый настоящий донос на две прекрасные и веселые книги:

      «Секретариат Союза Советских Писателей считает грубой политической ошибкой издательства «Советский писатель» выпуск в свет книги Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок»…

      Секретариат считает недопустимым издание этой книги, потому что она является клеветой на советское общество… Авторы позволяют себе вкладывать в уста всяких проходимцев и обывателей пошлые замечания в духе издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям…»

      В те годы в Союзе писателей, как и в других идеологических учреждениях, развернулась борьба с «сионистами» и «космополитами», которая оказалась выгодным делом. После подметных писем и открыто антисемитских выступлений освобождались места и должности. Карьеры стали делаться почти так же быстро, как и в 1937 году, когда расстреливали вышестоящих, открывая дорогу нижестоящим. Еще оставалось некоторое количество евреев на достаточно заметных местах; они вносили вклад в науку, медицину, искусство. В первую очередь с ними боролись как с конкурентами.

      8 февраля 1949 года политбюро ЦК постановило:

      «Принять предложения правления Союза советских писателей СССР (т. Фадеева):

      а) о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске;

      б) о закрытии альманахов на еврейском языке «Геймланд» (Москва) и «Дер Штерн» (Киев)»

      Фадеев презирал антисемитов, но лично возглавил антисемитскую кампанию в советской литературе. 28 января 1949 года в «Правде» появилась большая статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Молодому читателю, наверное, даже трудно понять, почему статья, посвященная как бы узко цеховому вопросу, привела к тяжелейшим последствиям, искалечившим общество.

      Театральных критиков, которые подвергли взыскательному анализу слабенькие пьесы неумелых драматургов, выставили злобными противниками русской культуры. Там, где был профессиональный разбор пьесы, увидели злой умысел. Пьесы разбирались невероятно плохие, зрители на них не ходили, но авторы были людьми известными, при должностях, со связями. Они нашли способ сквитаться с критиками. Поскольку «антипатриотическую группу критиков» подобрали почти из одних евреев, то кампания приобрела политическое звучание. Это был сигнал к поиску внутренних врагов, что, судя по всему, должно было стать обоснованием нового большого террора.

      В те годы было уничтожено все, что можно было уничтожить: еврейские театры, еврейские газеты и журналы, книжные издательства.