Темные отражения. Немеркнущий. Александра Бракен

под настом. На юг, на юг – просто продолжать двигаться на юг, найти Гарвард-ярд, митингующих и сбежать.

      – Цель захвачена. Мандарин, периметр чист?

      Джуд в страхе метнулся ко мне, но я предупреждающе покачала головой.

      Голос Роба прошелся по моему позвоночнику, словно спичка по коробку. Огонек вспыхнул небольшой, но достаточный, чтобы мне пришлось напрячься, чтобы ответить.

      – О да, – подтвердила я, надавив пальцем на коммуникатор. – Горизонт совершенно чист.

      Я знала, что Роб уже обнаружил наше исчезновение – в ту же секунду, как открыл дверь «скорой». На его конце линии повисла тишина, он молчал и тогда, когда Штаб и Бартон запросили у него обновление статуса. Я могла представить себе его лицо: белое, быстро багровеющее от усилий, чтобы сдержать ярость. Еле заметная улыбка изогнула уголки моего рта. Он не мог вызвать меня, не раскрывая, что потерял. Самая важная часть работы Наставника состояла в том, чтобы держать фриков под постоянным наблюдением.

      – Ман… – начал было Рейнольдс, но тут же осекся.

      – Эй, Роб, – позвала я тихим, спокойным голосом.

      Я увидела во дворе свет от костра, и небо, окрашенное новым оттенком оранжевого. Джуд ухватился за полу моей куртки – длинные пальцы вцепились в ее кожу: мальчишка изо всех сил пытался держаться моей скорости. Снег усилился. Пересекая последнюю улицу, я натянула на голову капюшон поддетой под куртку флиски, засунула руки в карманы.

      – У меня к тебе вопрос.

      – Ру, – зашептал Джуд. – Что мы творим? Куда идем?

      – Мандарин, не засоряй сеть разговорами, не касающимися операции, – подал голос Бартон.

      Отлично. Я хотела, чтобы он услышал. Хотела, чтобы все они услышали.

      Круг полиции и национальных гвардейцев был разорван, и протестующие готовились рвануть в открывшуюся брешь, сжимая в руках плакаты, колотя в барабаны. «Полуночный марш, – подумала я, хотя знать не знала, к чему он приурочен. Быстро оглядев разномастные плакаты, я поняла, что собравшиеся и сами не очень-то знали, против чего протестуют. Против всеобщего призыва в СПП? Нежелания президента Грея вести переговоры с правительством Западного побережья? Против общего состояния ужаса, расползавшегося по стране, как загрязнение по Лос-Анджелесу?

      Вокруг нас собралась в основном молодежь – подростков среди них не было. Большая часть университетов и колледжей страны была временно закрыта из-за отсутствия финансирования, но, если бы где-то еще оставались средства, полагаю, Гарвард был бы одним из таких мест.

      «МЫ – ИЗМУЧЕННЫЙ, БЕДНЫЙ, ЗАБИТЫЙ НАРОД…» – гласила табличка рядом со мной. Я позволила протестующим обогнать нас, немного отставая, чтобы никто не услышал треск коммуникатора. Подождав, пока на площади никого не останется, я снова тронула коммуникатор, активируя микрофон.

      – Я просто хочу знать – как их звали?

      – Мандарин, – напряженно проговорил Роб, казалось, он слегка запыхался. – Я понятия не имею…

      – Мандарин, прекрати… –