Повинуйся зову желаний. Линн Грэхем

увственные губы. Длинные, пышные черные волосы колыхнулись вокруг его лица бронзового оттенка, когда он резко выпрямился.

      – Я не думаю, что вы должны волноваться по таким пустякам, ваше величество, – заверил его помощник, Бутрус. – Разве нам важно, что о нас думают другие страны? Мы знаем правду. Мы вовсе не отсталая страна. Просто инфраструктурой Джалии никто не занимался, пока у власти был диктатор.

      Какая инфраструктура? Азраил едва не спросил об этом, потому что его маленькая страна, богатая нефтью, страдала от бездействия властей больше половины столетия. Хашем был жестоким правителем, любителем пыток и убийств. Недавно возведенный на престол монарх мучительно осознавал ожидания доверчивых подданных, которые сильно пострадали под властью Хашема. Иногда Азраилу казалось, что он не выдержит возложенной на него ответственности. И он приходил в ярость, когда другие страны пытались высмеять Джалию в СМИ.

      В той газете поместили рисунок – телега и быки, идущие по главной дороге Йована – единственного города Джалии. Под рисунком был вопрос: «Неужели Джалия самая отсталая арабская страна?» Азраил был готов признать, что тем, кто ищет в его стране небоскребы, торговые центры или модные отели, придется разочароваться, потому что за исключением аэропорта и внушительной автомагистрали к бывшему дворцу диктатора в стране не было ничего современного. Но со временем Джалия войдет из Темных Веков в двадцать первый век.

      К счастью, Джалия богата. Граждане Джалии уже съезжаются домой, чтобы помочь своей стране. Среди них медики, инженеры и учителя. Азраил, чьим единственным грехом был весьма непримиримый характер, который все-таки позволил ему стать королем в тридцать с небольшим лет, с облегчением подумал о всех тех людях, которые возвращаются домой, чтобы восстановить страну. Он любил Джалию больше собственной жизни. Такие люди, как он, верящие в религиозную терпимость и равенство женщин и желающие жить в современном, просвещенном обществе, имели доступ к образованию и здравоохранению.

      – Ты прав, Бутрус. Я не буду волноваться из-за такой глупости, – отрывисто ответил Азраил. – Мы должны смотреть в будущее.

      Испытав облегчение оттого, что монарх в хорошем настроении, Бутрус ушел, решив не упоминать еще одну потенциальную проблему. По словам сотрудников недавно открытого посольства в Лондоне, Тахир – младший сводный брат короля – влюбился в сексуальную рыжеволосую женщину. Тахир вырос в строгих традициях, когда мужчине запрещалось даже заговаривать с незамужней женщиной.

      Азраил разглядывал стены своего кабинета, построенного в двенадцатом веке, а потом посмотрел на свой письменный стол. Он жил и работал в крепости. И он считал себя везунчиком. Он отказался поселиться в позолоченном дворце покойного диктатора, который в настоящее время перестраивался в роскошный отель. Во дворце был выход в Интернет и многие другие современные средства связи.

      Но Азраил убеждал себя, что проживет без дополнительных удобств. Они были не нужны человеку, который большую часть жизни провел в солдатской палатке в пустыне. Он привык выживать. Он также знал, что его подданным не понравится, если он поселится во дворце Хашема, который стал символом людских страданий и эгоистичности диктатора. Он должен показать своим людям, что он другой, несмотря на родство с Хашемом. Отец Азраила – Шариф – был героем, и его казнили за оппозицию к Хашему.

      В дверь постучали. Потом на пороге появился Бутрус, испуганный и бледный как смерть.

      – Простите, что докучаю вам, ваше величество, но ваш брат сделал нечто… шокирующее. Разразится жуткий скандал, если мы быстро не решим проблему.

      За день до того, как вера короля Азраила в разумность членов его семьи была уничтожена безумным поведением его брата, Молли оставалась в блаженном неведении о том, что вокруг нее сгущаются тучи.

      На самом деле, Молли была счастлива. Невысокого роста, с пышной фигурой, красивыми длинными рыжими локонами, падающими на тонкие плечи, и зелеными сияющими глазами, она направлялась в интернат, где находился ее дедушка. В интернате звучали песни и пахло вкусными мясными пирогами, а его обитатели наслаждались развлечениями. Молли сжала морщинистую руку Мориса Девлина, улыбнулась, когда он принял ее за ее покойную мать, Луизу, и не стала его переубеждать. Ее дедушка страдал от старческого слабоумия и постоянно путал лица, даты и события. Однажды он вспомнил о каком-то давнем Рождестве, когда он срубил елку для своей маленькой дочери, и Молли была просто в восторге от того, что он признал в ней родственницу.

      Уинтервуд был очень хорошим интернатом, где Морис получал лучший уход последние два года. К сожалению, проживание деда в интернате стоило дорого, но Молли считала, что деду лучше жить в знакомой ему обстановке. Внезапная смена жилья и новые лица просто собьют его с толку. Поэтому Молли делала все возможное, чтобы Морис оставался в Уинтервуде. Но, держа сейчас хрупкую руку деда, она понимала, что деньги от продажи последнего ювелирного изделия ее матери почти израсходованы. К сожалению, даже работая день и ночь, Молли не могла заработать достаточно денег, чтобы обеспечивать себя и вносить ежемесячную плату за проживание Мориса в интернате.

      Она