Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

позднее 5 августа 1910>

      Змей

      Осенний сумрак – ржавое железо –

      Скрипит, поет и разъедает плоть:

      Что весь соблазн и все богатства Креза

      Пред лезвием твоей тоски, Господь!

      Я как змеей танцующей измучен

      И перед ней, тоскуя, трепещу;

      Я не хочу души своей излучин,

      И разума, и Музы не хочу…

      Достаточно лукавых отрицаний

      Распутывать извилистый клубок;

      Нет стройных слов для жалоб и признаний,

      И кубок мой тяжел и неглубок!

      К чему дышать? На жестких камнях пляшет

      Больной удав, свиваясь и клубясь,

      Качается, и тело опояшет,

      И падает, внезапно утомясь.

      И бесполезно, накануне казни,

      Видением и пеньем потрясен,

      Я слушаю, как узник, без боязни,

      Железа визг и ветра темный стон…

1910

      «В самом себе, как змей, таясь…»

      В самом себе, как змей, таясь,

      Вокруг себя, как плющ, виясь –

      Я подымаюсь над собою:

      Себя хочу, к себе лечу,

      Крылами темными плещу,

      Расширенными над водою;

      И, как испуганный орел,

      Вернувшись, больше не нашел

      Гнезда, сорвавшегося в бездну, –

      Омоюсь молнии огнем

      И, заклиная тяжкий гром,

      В холодном облаке исчезну!

Август 1910

      «Неумолимые слова…»

      Неумолимые слова…

      Окаменела Иудея,

      И, с каждым мигом тяжелея,

      Его поникла голова.

      Стояли воины кругом

      На страже стынущего тела;

      Как венчик, голова висела

      На стебле тонком и чужом.

      И царствовал и никнул Он,

      Как лилия в родимый омут,

      И глубина, где стебли тонут,

      Торжествовала свой закон.

<Август> 1910, Целендорф

      «Я помню берег вековой…»

      …………………..

      Я помню берег вековой

      И скал глубокие морщины,

      Где, покрывая шум морской,

      Ваш раздавался голос львиный.

      И Ваши бледные черты,

      И, в острых взорах византийца,

      Огонь духовной красоты –

      Запомнятся и будут сниться.

      Вы чувствовали тайны нить,

      Вы чуяли рожденье слова…

      Лишь тот умеет похвалить,

      Чье осуждение сурово.

<Август> 1910, Берлин

      «В изголовьи черное распятье…»

      В изголовьи черное распятье,

      В сердце жар и в мыслях пустота –

      И ложится тонкое проклятье –

      Пыльный след – на дерево креста.

      Ах, зачем на стеклах дым морозный

      Так похож на мозаичный сон!

      Ах, зачем молчанья голос грозный

      Безнадежной негой растворен!

      И слова евангельской латыни

      Прозвучали, как морской прибой;

      И волной нахлынувшей святыни

      Поднят был корабль безумный мой:

      Нет, не парус, распятый и серый,

      С