Микро. Майкл Крайтон

себя из-за этого не в своей тарелке. В итоге уходит из фирмы, переезжает в Вашингтон и начинает жизнь по новой, с куда как меньших денег.

      Карен потрясла поднятым кулаком.

      – А все потому, что не держала наготове ключ вот таким вот образом! Слишком нежной оказалась, чтобы себя защитить! Черт!

      Питер попытался представить, как его спутница втыкает в кого-нибудь ключ или выпускает ему кишки ножом. У него возникло нехорошее чувство, что она вполне способна на такое. На словах-то многие на все горазды, особенно в студенческой среде, но Кинг явно была готова подкрепить слово делом.

      Наконец они подошли к витринным окнам спортзала, замазанным изнутри краской. Из-за них доносились дружные боевые выкрики.

      – Ну что ж, пришли, – сказала Карен. – До встречи. Но вот что: будешь разговаривать с братом, спроси у него, с чего это фармацевты вкладывают в этих микроботов такие деньжищи, ладно? Сгораю от любопытства.

      С этими словами она толкнула болтающиеся на пружинах двери и скрылась внутри.

      Тем же вечером Питер вернулся в лабораторию. Кобру надо было кормить каждые три дня, и обычно он занимался этим по ночам, поскольку эти змеи наиболее активны как раз в темное время суток. Было восемь часов, и основное освещение уже выключили. Дженсен опустил перебирающую лапками крысу в террариум и задвинул стеклянную крышку. Крыса метнулась к дальней стенке и замерла – только носик подергивается. Змея медленно повернула голову, расправила кольца и уставилась на крысу.

      – Ненавижу на такое смотреть! – послышался голос Рика Хаттера, который незаметно подошел сбоку.

      – Почему? – оглянулся на него Питер.

      – Это слишком жестоко.

      – Всем надо есть, Рик.

      Кобра сделала бросок, вонзая зубы в беззащитное тельце. Крыса дернулась, немного постояла и быстро завалилась на бок.

      – Потому-то я и вегетарианец, – заключил Хаттер.

      – А ты не думаешь, что растения тоже могут что-то чувствовать? – поинтересовался Питер.

      – Только не начинай! – отмахнулся Рик. – Что ты, что Дженни…

      Исследования Дженни Линн касались коммуникации между растениями и насекомыми посредством феромонов – химических соединений, испускаемых живыми организмами и призванных вызвать какую-либо ответную реакцию. За последние двадцать лет эта область науки семимильными шагами продвинулась вперед. Дженни уверяла, что растения следует рассматривать как активные, мыслящие создания, мало чем отличающиеся от животных. И просто обожала дразнить этим Хаттера.

      – Чушь! – продолжал надменно провозглашать тот. – Ни зерна, ни бобы ничего не могут чувствовать!

      – Конечно же, не могут, – ответствовал ему Питер с улыбкой. – Потому что само растение ты уже убил – бессердечно прикончил, чтобы набить собственное брюхо. Ты просто делаешь вид, будто не слышал предсмертных криков, когда его убивал, чтобы не брать на душу такой страшный грех, как хладнокровное умышленное убийство несчастного растения!

      – Абсурд!

      – Жестокое