Тайны Полюса. Кристель Дабо

поранена, – разочарованно констатировал он, словно обнаружил изъян в купленном товаре.

      Секретарь усердно забарабанил по клавишам машинки, фиксируя эти слова.

      – И, кроме того, – продолжал Фарук, – я не люблю таких малышек.

      Теперь Офелия начала понимать, почему никто не намекнул Фаруку на беременность Беренильды. И девушка набрала побольше воздуха в грудь: если сейчас она смолчит, все ее будущее окажется под угрозой. Бросив быстрый взгляд на тетушку Розелину, которая знаками приказывала ей говорить откровенно, она посмотрела прямо в лицо Фаруку, в это нечеловечески красивое лицо, заставляя себя не отводить глаза.

      – Меня, наверно, нельзя назвать большой, монсеньор, но я уже не малышка.

      Тоненький голосок Офелии звучал так слабо, что ей часто приходилось повторять сказанное, но сейчас она напрягла его, сколько хватило сил. Эти слова были обращены не только к Фаруку, но и к Торну, и к Беренильде, и к Арчибальду, ко всем, кто имел скверную привычку обращаться с ней как с неразумной девчонкой.

      Фарук задумчиво потер нижнюю губу, потом раскрыл свой блокнот на первых страницах. Офелия стояла достаточно близко, чтобы разглядеть – правда, в опрокинутом виде, – его неуклюжий почерк и великое множество рисунков. Фарук задержался на изображении человечка с тоненькими ручками-палочками, ярко-оранжевыми кудрями и в больших очках.

      – Это Артемида, – протяжно пояснил он. – Поскольку она моя сестра и ваш Дух Семьи, вы, видимо, доводитесь мне двоюродной пра-пра-пра-пра-правнучкой. Да, именно так, – заключил он, поглядывая на рисунок, – я полагаю, что вы слегка напоминаете мне ее. Особенно из-за очков.

      Офелия подумала: интересно, когда Фарук видел свою сестру в последний раз? Артемида совсем не походила на этот беспомощный рисунок и не носила очки. Духи Семей никогда не покидали свои ковчеги. Вероятно, они провели вместе детство – в давние времена, еще до Раскола – но вряд ли сохранили об этом ясные воспоминания. Они не были наделены памятью – возможно, в силу своего невероятного долгожительства, – и это окружало таинственным ореолом их прошлое, которое было и прошлым всего человечества. Даже Офелия, при всем своем таланте чтицы, ничего не знала об их личной истории. Иногда она спрашивала себя: да были ли у них самих родители в ту древнюю эпоху?

      – Итак, малышка Артемида, – продолжал Фарук, – вы умеете читать прошлое вещей?

      – К сожалению, это единственное, что я умею делать, монсеньор, – вздохнув, сказала Офелия.

      Да, она это умела. А еще умела проходить сквозь зеркала, однако второе было как-то трудно уложить в рамки профессиональных достоинств.

      – Вы об этом не пожалеете.

      Глаза под нависшими веками Фарука вдруг живо блеснули. Невыносимо медленным движением он сунул руку за пазуху своей роскошной мантии и извлек оттуда книгу в переплете, украшенном драгоценными камнями. В руках Фарука она выглядела крошечной, как записная книжка; в сравнении же с ростом Офелии была огромной, как энциклопедия.

      – Значит,