Вне сезона (сборник). Василий Аксёнов

поворотом все изменилось. Здесь было водохранилище и шлюзы, гидростанция и маленький городок при ней. Мы стали чалиться.

      За пристанью был маленький базарчик. Торговали застарелой редиской, огурцами и ягодами. Мы купили клубники. Кулечки были свернуты из листков школьной тетради в косую клетку. Я различал слова, написанные фиолетовыми чернилами: «Этапы развития капитализма в Европе. 1) Борьба феодалов с горожанами».

      Скачков развернул свой кулечек и хохотнул:

      – Вот они, приметы нового, так сказать.

      После «борьбы феодалов с горожанами» ничего нельзя было разобрать, все расплылось. Чернила смешались с кроваво-красным клубничным соком.

      Мы увидели, что неподалеку с какого-то причала прыгают в воду пассажиры нашего теплохода. На краю причала в красном купальничке стояла Зина, похожая на статуэтку.

      – Пошли выкупаемся, – сказал Скачков.

      Рядом с Зиной готовились к прыжку в воду летчики. Они были мускулистые и неплохо сложены, но их сильно портили длинные синие трусы. Я ни за что не остался бы в таких трусах. Плавки на мне были что надо, а на Скачкове – вообще блеск.

      Летчики стали прыгать в воду, вернее – падать в нее. Они прыгали «солдатиком», ногами вниз, очень неумело и смешно. Вынырнув, они поплыли грубыми саженками, а то и «по-собачьи», отфыркиваясь и счастливо смеясь.

      – Зиночка, прыгайте! – крикнул капитан, и они все уставились на причал.

      Зина жеманно заерзала.

      – Ой, боюсь! Какая вода?

      – Мо-о-окрая! – закричал техник-лейтенант.

      Скачков, расправляя плечи и поигрывая отличными мускулами, направился к краю причала. Он прыгнул не вниз, а вверх, вытянулся в воздухе, как струна, потом сложился комочком и, вытянув руки над самой водой, вошел в нее без брызг.

      – О-о-ой! – восхищенно воскликнула Зина. Она подалась вперед и сияющими глазами следила за Скачковым, а я смотрел на нее. Она была тоненькая-тоненькая, а грудь – с ума сойти, и ручки, и ножки…

      А Скачков внизу выдавал стили – и брасс, и кроль, и баттерфляй.

      – Сколько вам лет, Зина? – спросил я.

      – Все мои, – машинально отпарировала она, но вдруг медленно повернулась ко мне и спросила: – А что?

      – Знаете, кто вы? – сказал я. – Вы – четкий стук и тихий звон.

      – Оставьте ваши шуточки при себе, – быстро сказала она и стала смотреть в воду, но вдруг опять повернулась и заглянула мне в глаза. – Что это? Я не понимаю… Тихий звон…

      Голос ее звучал робко, и вся она в этот момент была неуверенность, и робость, и трепет молодого клейкого листочка.

      – Ну, что же ты? Прыгай! – закричал из воды Скачков.

      Я прокашлялся и засмеялся.

      – Будильник, – сказал я. – Четкий стук – тик-так, тик-так, и тихий звон – тр-р-р… Будильник с испорченным звонком.

      Она захохотала, как тогда, резко и вульгарно.

      – Ну и комик! – сказала она и очень по-бабьи, по-деревенски, спрыгнула в воду.

      Я прыгнул за ней. Прыгнул не с таким блеском, как Скачков, но все-таки достаточно спортивно.

3

      За