Когда коту делать нечего. Книга на каждый день. Ирина Бйорно

юстрации, 2018

      ISBN 978-5-4493-5124-1

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Вступление

      Что делает кот, когда ему делать нечего? Моя мама всегда говорила – когда коту делать нечего, он свои… лижет. Продолжите сами из своей фантазии. Лапы? Не знаю, что у вас на уме. А когда человеку нечего делать? Что он делает? Смотрит в ящик или в смарт-фон – чужие сплетни и новости. Или переделывает мир под себя и свои удобства.

      Я предлагаю вам другую игру: чтение коротких рассказов. Каждый из них – притча о жизни – может, и вашей. Я как трубач, трублю уже много лет подряд: просыпайтесь, меняйте себя, меняйте и мир вокруг вас – но к лучшему, только к лучшему – для мира. Не для себя и не под себя. Пол-планеты уже уничтожены. Мы думаем, что можно использовать для себя все, что вокруг. Африка вырубила деревья, в Сибири – пожары, Амазонка испорчена ртутью (так легче добывать золото) – но подумайте: кому нужно золото? Попугаям на Амазонке?

      Города затянули асфальтом землю, под землей городов нет больше червяков – одни крысы. Что мы творим? Нам что, делать нечего?

      Читайте, а я буду продолжать трубить. Пока до вас не дойдет. До встречи!

      Ирина Бйорно

      Серик

      Жил был удивительный кот, и звали его Серик. Был он серым котом в полосочку, паспорта не имел и не знал, к какому государству котов он принадлежит.

      Жил он на горе, около большого отеля, который назывался «Золотой город». Отель этот был построен для туристов и для богатых людей, которые хотели жить около теплого моря. Отель стоял в Турции, недалеко от города Аланья, но и про это кот не знал.

      Он родился недавно, год назад, и уже научился добывать пищу и спасаться от опасности – то есть выживать. Особым было то, что у Серика было только три лапы. Бывает же так, что совершена где-то ошибка в чертежах создания новых котов, и вот у одного кота – разного цвета глаза, а вот у Серика было три лапы. Четвертая была скрюченная, маленькая и без косточки внутри.

      Серик не был виноват, что родился таким, да и не знал, как же бегать на четырёх лапах, поэтому он просто старался делать все, что бы чувствовать себя счастливым. А для этого ему нужно было уметь добывать еду, прятаться от птиц и больших собак и увертываться от грузовиков на дороге, которые привозили еду в отель каждый день.

      И все же Серик находил удовольствия в своей трехлапой котовой жизни. Днём он гонялся за бабочками на заброшенном поле, а к вечеру он ходил к большому пруду, чтобы встречаться там с другими котами и кошками и есть рыбу – если удастся. Рыбаки выбрасывали мелочь на берег, где собирались местные коты и кошки на рыбный пир. Серик прятался в кустах, и как только видел, что все были заняты, он мгновенно подскакивал на трех ногах и ухватывал маленькую рыбку, пахнущую тиной и водорослями. Он долго выгрызал рыбку в кустах, урча и поворачивая её своей лапкой-огрызком.

      Но самое удивительное в Серике было то, что он умел радоваться жизненным мелочам. Он просыпался каждое утро около помоечного контейнера гостиницы, который стоял недалеко от ресторана. Там было безопасно, но в пять утра приезжал грузовик и забирал контейнер. Серику надо было успеть пересечь дорогу и спрятаться в кустах акации. Они были колючими, поэтому и безопасными.

      После этого Серик отправлялся на поле, куда приходил утром огородник и открывал воду для полива овощных грядок. Серик подходил к огороднику сзади и начинал тереться об его ноги, показывая любовь и лояльность. Тот знал Серика с рождения. Огородник-турок доставал из сумки вчерашнюю лепешку и остатки еды от ужина, и клал их перед Сериком. Тот терся головой о грязные брюки огородника и мяукал. «Спасибо», – слышалось в его голосе. Когда огородник уходил, то Серик принимался за еду, но без собачьей торопливости. Он ел с удовольствием, медленно, наслаждаясь каждым прожеванным кусочком. Серик никогда не переедал. Он знал, что важнее чувство сытости и легкости. После завтрака он спал в кустах, стараясь расслабить каждый мускул своего маленького и пушистого тела.

      Он знал абсолютную истину, что главное – это находиться в состоянии благости и довольства, а не в хаотичном собачьем беспокойстве, которое он наблюдал ежедневно. Серик был котом-философом.

      Он знал о людях столько, сколько это было ему нужно для хорошей жизни дикого кота с тремя лапами, и не больше. К другим котам он относился с уважением, но без дружеского заискивания. Он знал свою территорию и понимал свою ограниченность, и в котовые распри не лез.

      Иногда Серик встречал детей – маленьких детенышей людей. Они пытались его гладить и даже брать на руки, но когда видели его недоразвитую переднюю лапу, то сразу теряли к нему интерес. А он от этого не страдал, зная, что никому не нужен, кроме себя самого. Так он и жил в Турции.

      Сменялись туристы и те, кто приезжал в отель на целую зиму. Ведь туристами таких людей назвать было нельзя. Те приезжали