Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн. Сергей Борисович Чернышев

Андропова: партия не изучила должным образом общество, которым правит, и вынуждена действовать «эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок».

      В декабре 1983 года С. Платонов отправил Юрию Андропову первый из серии закрытых докладов. По информации из независимых источников, материал попал в руки к адресату. Дочитал ли тот его – неведомо. 9 февраля Андропов умер.

      Вскоре начались конфиденциальные встречи С. Платонова с руководящими деятелями партии и правительства. Документы, которые были тогда предметом обсуждения, преданы гласности ещё в СССР, за два года до Беловежского инсульта.

      Несколько лет назад в Википедии обнаружилась развесистая статья «С. Платонов», пестрящая несуразицами с первых строк.

      Герой был личностью не «вымышленной», а коллективной, социальной – разницу легко уяснить из той же Wiki. За вычетом ссылок на первоисточники, «Книгу, не предназначенную для печати» ничто не связывает с марксизмом – напротив, это усилие высвободить мысль Маркса из чуждой оболочки, узурпировавшей его имя.

      Но нервом всей истории была, конечно, не младогегельянская понятийная математика, в которой авторы Вики-статьи безнадёжно запутались. Главное – экзистенциальный опыт пятилетия встреч с могущественными и бессильными творцами кораблекрушения СССР. Прямо со сцены-палубы, уже уходившей из-под ног, они спускались за кулисы, чтобы вместе с нами разбираться в Марксе и в собственности. И всё было чинно, подавался цековский и кремлёвский чай – а из-под двойных кабинетных дверей тянуло смертным холодком.

      Помню первый контакт. Между нами – пропасть стола, посадочной полосой уходящего в глубь кабинета. Стены в дубовых панелях, фаланга телефонных аппаратов, номенклатурный значок на лацкане, шестой десяток члена ЦК против тридцати моих беспартийных. И беседа – прямая, открытая. И физически ощутимый импульс понимания, поверх барьеров смыкающий нас.

      Врезались в память две фразы собеседника.

      Первая, исполненная сердечной боли: «Полоса великого безмыслия прошла по России!»

      И вторая, как бы мимоходом, об очевидном: «В мире существуют только два современных государства – ну, вы понимаете: Союз и Штаты».

      Партия на программном уровне провозгласила неизбежность гибели империализма, обещала «закопать» США. А тут один из её идеологов взял, да и стянул понятийным обручем непримиримых врагов. Он ясно видел: это качество – «быть современным» – драгоценное достояние, его завоевание – тяжёлый труд, его потеря – катастрофа. Это братство преодолевших предысторию, оно роднит поверх ядерно-классовых и иных границ. Так у Шекспира роковая сила бросила подростков в объятья, сломав маховик вековой вражды кланов.

      Век расшатался. Время изменило русло, устремилось в новый проран между мировыми войнами. И те народы и государства, что бодро держались на стремнине, вдруг очутились в сонных старицах, зарастающих затонах, а то и вовсе в болоте. А две огромные страны, прежде колупавшиеся на отшибе, вдруг понеслись вперёд в потоке нового мейнстрима.

      Как они туда попали:

      • были обречены на современность – или подвернулись ей под руку?

      • эволюционно – либо благодаря мудрому предвидению?

      • поймав течение – или перенаправив поток на лопатки своих турбин?

      Да и что это, собственно, значит – «современный»?

      Мы искали ответы у С. Платонова, спрашивали друг у друга, у авторов умных книг. Но думать об этом становилось не с кем и незачем.

      Пророчество сбылось. Безмыслие обернулось бессилием. Грянула катастрофа – и в мире уцелела лишь одна современная страна.

      Да полно, уцелела ли? А если да – продержится? И удержит на себе мир?

      Способен ли вообще сохраниться однополярный островок современности?

      Бывает ли современность частной, корпоративной, национальной, блоковой? Иными словами, возможна ли монополия на современность подобно собственности?

      Ладно мы – но обойдётся ли мир без России?

      Или уже есть кем заменить нас в тандеме?

      Да и почему тандем – быть может, устойчивость мира нуждается в троице?

      А для нас, выпавших из современности – заказан ли путь назад?

      И точно ли это «назад» – или вперёд?

      Чего хочет от нас современность – если ещё чего-то хочет?

      Что теряет и что находит обычный гражданин обычной страны, выпадая (вместе с ней) из современности и возвращаясь в неё?

      Живёт ли собственность без современности? А идентичность?

      Какова современность на уровне структур повседневности?

      И как устроены её несущие технологии?

      Об этом речь.

Сергей Чернышев

      Приложение

      Из книги С. Платонова «После коммунизма»[2]

      1983.11.18–12.13

      {Из доклада Андропову}

      Каковы главные черты нового способа производства,

2

http://www.ckp.ru/biblio/p/platonov/ac/aftercomm1.htm