Курс гражданского процесса. Евгений Васьковский

властью (министром юстиции), если только дальнейшая судейская карьера – повышения по службе, награды, наказания и увольнение от должности – уже не зависят от усмотрения министра, т.е. если «разрывается связь между судьей и назначившим его на должность»260. Точно так же не уничтожается самостоятельность суда и в том случае, если на судей возлагаются некоторые административные обязанности, лишь бы только исполнение их не ставило судей под контроль и в подчиненность административной власти. Так, отнесение к компетенции судебных учреждений взимания судебных пошлин не может подорвать независимости судей.

      II. Необходимость обособления и независимого положения судебных учреждений всегда признавалась основным условием правильного отправления правосудия. «Идея независимости судей от власти, – по верному замечанию проф. Михайловского, – красною нитью проходит через всю историю культуры, начиная от той клятвы, которую давали судьи в Древнем Египте, – не повиноваться незаконным приказам царя261 – до известного ответа французских судей королю: «Государь, суд постановляет приговоры, но не оказывает услуг», до гордой фразы, зарегистрированной недавно: «Английского судью не просят ни о чем»»262.

      Обособление судебных учреждений в самостоятельную группу органов государственной власти началось в государствах Западной Европы очень давно. Народы нового мира получили в наследство от римлян выработанную систему частного права и вместе с тем принесли с собой свое обычное право и свои суды, как народные, так и феодальные. Все эти элементы юридического правопорядка не были созданием государственной власти и в первое время, при слабости ее, не подлежали ее воздействию. По мере развития государственности отправление правосудия стало приобретать значение функции государственной власти; но судебные учреждения, отчасти в силу установившихся традиций, отчасти благодаря сознательному воздержанию государственной власти сохранили относительную независимость. Сами носители верховной власти не могли не понимать, что независимый суд необходим для обеспеченности правового порядка, для внушения гражданам уважения к законам и к издающей их власти, для воспитания в них чувства законности. Поэтому некоторые из наиболее проницательных монархов добровольно отказывались от вмешательства в отправление правосудия и запрещали тяжущимся обращаться к себе с жалобами на суды263. Однако эта независимость не могла быть ни полной, ни достаточно обеспеченной, так как, при сосредоточении всей власти в руках монарха, она обусловливалась лишь его доброю волей264.

      Только с введением конституционного устройства самостоятельность суда могла получить реальное значение: во Франции со времени Великой революции, в германских государствах позже и неодновременно, сначала в южных государствах, потом (в середине XIX в.) в Пруссии, а затем в Австрии265.

      III. В России принцип самостоятельности судебной власти был последовательно

260

Fuzier-Hermain, 296; Эсмен, 270.

261

Согласно Статуту Эдуарда III английские судьи приносили аналогичную присягу (Piola-Caselli, 123–124).

262

Михайловский, 102.

263

Иногда в очень энергичной форме. Так, в Пруссии Фридрих Вильгельм I грозил повесить без пощады, рядом с собакой, каждого, кто посмеет обратиться к нему с жалобой на решенное судами дело (Гессен, 105).

264

Лазаревский, 47–49. Во Франции сохранению независимости судов содействовала система продажности должностей (см. § 18).

265

Aubin, 14–16. Статья 1 Германского устава судоустройства гласит: «Судебная власть принадлежит независимым, подчиненным только закону судам». В ст. 6 австрийского Основного закона 1867 г. сказано: «Судьи самостоятельны и независимы в отправлении своих судейских обязанностей». Во Франции независимость судебной власти не раз провозглашалась сменявшими друг друга конституциями, но в действующих конституционных законах о судебной организации ничего не говорится. Однако разделение властей проведено в постановлениях законодательства по частным вопросам (Эсмен, 276–277; Garsonnet, Précis, 8–12).