Форсаж на крови. Николай Леонов

и больше… Говорил, что Костя – хирург от бога…

      – Мне, конечно, приятно это слышать, Дмитрий Ульянович, – сдержанно отозвался Перекатнов, но при этом все еще продолжал хмуриться. – Но не думаю, что это как-то относится сейчас к делу. Лучше примите успокоительное…

      – К черту успокоительное! – Ермаков оторвал ладони от лица. Его щеки были мокрыми от слез, но он быстро протер их рукавом халата. Решительно встряхнул головой и поднялся с кресла. – Мне не нужно никакого успокоительного. Никакое успокоительное не поможет мне избавиться от чувства вины.

      Перекатнов тоже резко поднялся. Его примеру последовал и Гуров. Ермаков пошарил рукой по столу в поисках очков. Крячко любезно нагнулся, подобрал их с пола и протянул заведующему.

      – Благодарю. – Дмитрий Ульянович снова машинально всхлипнул, но тут же попытался взять себя в руки и посмотрел на оперов: – Вы хотите знать, что случилось?

      – Хотим, – ответил Гуров.

      – Что ж… Извольте. Я расскажу вам.

      Краем глаза Лев заметил, как закаменело при этом лицо Перекатнова, а глаза его недобро блеснули.

      – Вчера и позавчера Витя был не просто взволнован. Нет! Он был в бешенстве. Настолько, насколько никогда еще не был. И это со мной он ругался по телефону!

      – Относительно чего?

      – Относительно того, что дело всей его жизни безнадежно погублено. Погублена его репутация, его надежды. Погублено все… И в этом он винил меня… Может, он винил и еще кого-то, не знаю, о чем он говорил с другими. Могу отвечать только за себя… Витя приводил мне факты. Вполне конкретные факты. Процент смертности за последние полгода значительно вырос в нашей больнице. Одним из умерших на операционном столе оказался человек из министерства. Это вообще ни в какие ворота не лезло. А я… Я… Как же вам объяснить?.. В общем, получилось так, что я решил исправить ситуацию. Взял на себя ответственность… А у Кости было свое видение ситуации… Сейчас уже и не стану спорить, кто из нас был прав, а кто виноват. Может, он, может, я, – пожал плечами старик. – Теперь это не имеет значения. Важно то, что между нами вспыхнул конфликт. Он разгорался все больше и больше, пока не достиг своего апогея.

      – Конфликт между кем и кем? – предпочел уточнить Крячко.

      – Между мной и Костей. И этот конфликт только усугубил ситуацию в больнице…

      – Ну, довольно! – прервал коллегу Перекатнов. – Можете даже не слушать этот бред, господа. Ситуация не такая уж и ужасная, какой ее пытается нарисовать Дмитрий Ульянович. Я бы даже сказал, напротив… Процент смертности уменьшился. А наш внутренний конфликт не имеет никакого отношения…

      – Нет, имеет, – сурово нахмурился Ермаков. Гуров внимательно наблюдал за обоими медиками. – Этот конфликт убил Витю. Он сам сказал мне об этом.

      – Что сказал? – быстро спросил Лев.

      – Что перестал доверять нам обоим. И мне, и Косте. Он сказал, что мы погубили дело его жизни…

      – Отвечайте только за себя, Дмитрий Ульянович, – с нажимом произнес Перекатнов. –