Жизнь и приключения Мартина Чезлвита. Чарльз Диккенс

Как же вы поживаете, мистер Пексниф?

      – Не хуже, чем всегда, и, как всегда, рад вас видеть, – ответствовал мистер Пексниф. – Да как же вы помолодели!

      – Вот вы так помолодели, по-моему, – сказала миссис Тоджерс. – Ничуть не переменились.

      – А что вы скажете вот на это? – воскликнул мистер Пексниф, простирая руку к обеим девицам. – Разве это меня не старит?

      – Неужели ваши дочки? – воскликнула миссис Тоджерс, воздевая руки кверху и молитвенно складывая их. – Не может быть, мистер Пексниф! Это, верно, ваша вторая жена со своей подружкой!

      Мистер Пексниф снисходительно улыбнулся и, покачав головой, сказал:

      – Мои дочери, миссис Тоджерс. Всего только дочери.

      – Ах! – вздохнула эта добрая женщина. – Приходится верить вам на слово, потому что вот теперь гляжу и думаю, что узнала бы их где угодно. Милые мои мисс Пексниф, как же обрадовал меня ваш папа!

      Она обняла обеих девиц и от избытка чувств, а может быть под влиянием утреннего холода, выдернула из маленькой корзиночки маленький носовой платок и приложила его к лицу.

      – Сударыня, – сказал мистер Пексниф, – мне известны правила вашего заведения, а также и то, что вы принимаете только постояльцев-мужчин. Но я подумал, что, может быть, для моих дочерей найдется место в вашем доме, что для них вы, может быть, сделаете исключение.

      – Может быть? – с чувством произнесла миссис Тоджерс. – Может быть?

      – Ну, тогда я могу сказать, что был в этом почти уверен, – заметил мистер Пексниф. – Я знаю, у вас есть своя маленькая комнатка, там они могли бы очень удобно поместиться и не выходить к общему столу.

      – Милые мои девочки! – сказала миссис Тоджерс. – Нет, я должна еще раз позволить себе эту вольность.

      Под этим миссис Тоджерс подразумевала, что должна еще раз обнять девиц, каковое намерение и осуществила с большим жаром. Правда же заключалась в том, что в доме было занято решительно все, кроме одной кровати, которую теперь следовало отдать мистеру Пекснифу, и потому ей требовалось время на размышление, и такое продолжительное время (ибо решить, куда деваться с гостями, было отнюдь не просто), что, даже выпустив сестер из своих объятий во второй раз, она несколько минут глядела на них молча, причем один ее глаз блистал слезой умиления, а в другом светился трезвый расчет.

      – Мне кажется, я придумала, как это устроить, – сказала, наконец, миссис Тоджерс. – Постелить на диване в третьей комнате, рядом с моей гостиной… Ах вы душеньки мои!

      После чего она обняла их в третий раз, заметив при Этом, что никак не может решить, которая из них больше похожа на покойницу мать (что было весьма правдоподобно, так как миссис Тоджерс ни разу в жизни ее не видела), но думает, что скорее младшая, и тут же прибавила, что джентльмены сейчас придут в столовую, а барышни, верно, устали с дороги, так не лучше ли им сразу же пройти к ней в комнату?

      Комната была на том же этаже, окнами во двор, и, по словам