Гости «Дома на холме». Юлия Лавряшина

под носом происходит, и то не всегда понятно… Вот когда Лика за Максимку вступилась, я, грешным делом, подумала, будто у них наклевывается что-то. Он парень ничего, уважительный, умный. Говорят, раньше в газете работал. Журналист, значит. Дурака же не возьмут статьи писать, правда?

      И еще Максим симпатичный! Правда, Лика однажды брякнула, что у него мордочка, как у щенка… Хорошо, он не слышал, а то, как по мне, в этом мало приятного. У нее это, конечно, ласково получилось, она как-то умеет даже замечания так сделать – необидно выходит. Только все же лучше Максиму не знать, что она его со щенком сравнила. Хоть бы со взрослым псом!

      Мне за него прямо обидно стало, хотя щенков я люблю. Даже подумывала завести, когда на пенсию вышла, но тут как раз эта работа подвернулась. И я решила, что с людьми всяко интересней, чем с собакой! Хотя с ней, конечно, надежней…

* * *

      – Знаешь, почему Авдонин постоянно обитает здесь? Из-за Набокова: тот предпочитал жить в отеле. Авдонин сам говорил об этом в одном интервью. Непонятно, зачем признался? Правда, не уточнил – в каком…

      Скрестив маленькие босые ноги, Анита сидела на кровати. В их двухместном номере оказалось тепло, и она осталась в одной майке и коротких шортах. Лика не обманула: тут было довольно уютно, по-домашнему, и Авдонина можно было понять… Он создал себе иллюзию дома, в котором всегда можно найти общество. Если захотеть.

      «Эта Лика – милая, – подумала она, мысленно восстанавливая портрет. – Но с Элькой ей, конечно, не сравниться! Да и никому…»

      Сестра скользила по комнате в прозрачном розовом пеньюаре, похожая на длинного, узкокрылого мотылька, подсвеченного закатом.

      – Набоков? Это который «Лолиту» написал?

      Эля глянула на нее рассеянно – ей никак не удавалось найти свою щетку для волос. Помнила же, что достала из чемодана… И где она теперь?

      – Не только.

      – Да? Вот же она! – Элька схватилась за край ручки цвета слоновой кости, торчавшей из-под сброшенного на кресло плаща. – Как сюда-то…

      Залюбовавшись ее свободными движениями, в которых не было ничего деланого, Анита едва заметно улыбнулась.

      – Ты в детстве постоянно искала игрушки… Почему тебе всегда нужна была именно та, которой не оказывалось под рукой?

      – У меня и с людьми та же ерунда… Так он что, живет здесь, подражая Набокову? Вот дурь-то какая!

      Анита чуть пожала плечами, на которых заметно выступали почти детские костяшки.

      – Нельзя назвать это слепым подражанием. А вдруг он талантливее Набокова?

      Эля швырнула щетку на кровать.

      – Что значит – вдруг?! Ты же читала его!

      – Читала… Но мне ли судить?

      – Здрасьте! А кому же еще?

      – Не знаю… Более сведущим людям.

      – А ты прям дурочка! Не смеши меня…

      Эля остановилась перед ней – тонкая, устремленная ввысь, как светлый ангел. В ее лице проступила строгость, которая была знакома только сестре.

      – Сегодня мы его уже не увидим.

      – Если он вообще