Французов ручей. Дафна Дюморье

смотрел на нее, уж очень смешно и нелепо выглядел в своей белой ночной сорочке.

      Он пожал плечами – бедняга, она-то как раз отлично его понимала, – забрался в кровать и, отвернувшись к стене, пробурчал:

      «Нет, черт побери, для меня это слишком сложно!»

      3

      Дона подергала шпингалет – окно, похоже, не открывали многие месяцы, и задвижку, конечно, заклинило. Она широко распахнула створки, впуская в комнату струю свежего теплого воздуха.

      – Фу! Духота, словно в склепе, – проговорила она.

      Солнечный луч скользнул по стеклу, и в нем, как в зеркале, отразилась физиономия лакея, стоявшего за ее спиной. Дона могла бы поклясться, что он ухмыльнулся, но, когда она обернулась, лицо его было так же мрачно и неподвижно, как и все последнее время с момента их приезда. «Что за странная личность, – подумала она, – откуда он взялся – тощий, костлявый, неестественно бледный, с крохотным ротиком, похожим на пуговку?»

      – Ты давно служишь в Нэвроне? – спросила она. – Прошлый раз я тебя, кажется, не видела?

      – Нет, миледи.

      – Тогда здесь работал какой-то старик… как же его звали? У него еще был жуткий ревматизм, он с трудом передвигал ноги. Где он сейчас?

      – В могиле, миледи.

      – В могиле?

      Дона закусила губу и отвернулась к окну. Что это, неужели он над ней смеется? Нет, не может быть. Наверное, показалось.

      – Значит, ты работаешь на его месте? – спросила она, не оборачиваясь, глядя на далекую полосу деревьев.

      – Да, миледи.

      – А как тебя зовут?

      – Уильям, миледи.

      Какой забавный акцент! Ах да, ведь он корнуоллец, у корнуолльцев вообще очень странное произношение, но этот выговаривает слова совсем уж на иностранный лад, – а может быть, он и не корнуоллец вовсе? Она повернулась и быстро взглянула на него: ну вот, опять он ухмыляется, точь-в-точь как в прошлый раз, когда она поймала его отражение на стекле.

      – Наверное, наш приезд доставил всем немало хлопот, – произнесла она. – Мы нагрянули так внезапно, пришлось срочно открывать комнаты… По правде говоря, дом слишком долго простоял запертым. Всюду скопилось ужасно много пыли. Неужели ты не заметил?

      – Заметил, миледи, – ответил он. – Но я решил, что если вы не изволите нас навещать, то и убирать не обязательно. Что за удовольствие выполнять работу, которую некому оценить?

      – Пожалуй, ты прав, – согласилась Дона, с любопытством поглядывая на него. – У нерадивых хозяев, как известно, и слуги нерадивые.

      – Вот именно, миледи, – невозмутимо откликнулся он.

      Дона прошлась по длинной комнате, потрогала обивку кресел – поблекшую, выцветшую, – провела рукой по резьбе камина, подняла глаза на картины, развешанные по стенам: вот портрет ее свекра кисти Ван Дейка – что за унылая физиономия! – а вот и сам Гарри. Миниатюра написана в тот год, когда они поженились. Да-да, теперь она вспоминает – каким же он был тогда юным и самовлюбленным! Неожиданно она почувствовала на себе взгляд лакея –