Французов ручей. Дафна Дюморье

она не откладывая объявила Уильяму, что впредь он не должен пускать никаких посетителей.

      – Я приехала в Нэврон, чтобы отдохнуть, – пояснила она, – пожить некоторое время затворницей. И пока я здесь, я никого не желаю видеть.

      – Понимаю, миледи, – ответил он. – Я допустил непростительную оплошность. Больше этого не повторится. Обещаю, что отныне никто не посмеет вторгнуться в ваше убежище.

      – Убежище? Что ты имеешь в виду?

      – А разве Нэврон для вас не убежище, миледи? – ответил он. – Ведь вы уехали из Лондона, чтобы скрыться от себя самой, надеясь найти здесь покой и утешение.

      Она молчала, растерянная и даже слегка напуганная. Затем, спустя некоторое время, проговорила:

      – Я вижу, ты неплохо разбираешься в людях. Кто тебя этому научил?

      – Мой бывший хозяин, миледи. Он часто беседовал со мной. От него я научился многому: не только разбираться в людях, но и думать, рассуждать, делать выводы. Я уверен, что он тоже назвал бы ваш отъезд из Лондона бегством.

      – Почему же ты ушел от своего хозяина?

      – При том образе жизни, который он сейчас ведет, миледи, слуга ему, к сожалению, не нужен. Поэтому он предложил мне подыскать другое место.

      – И ты выбрал Нэврон?

      – Да, миледи.

      – Чтобы жить в одиночестве и ловить мотыльков?

      – Совершенно верно, миледи.

      – Значит, Нэврон и для тебя убежище?

      – В каком-то смысле да, миледи.

      – А чем занимается твой бывший хозяин?

      – Он путешествует, миледи.

      – Путешествует? Переезжает с места на место?

      – Именно так, миледи.

      – Может быть, он тоже хочет от чего-то убежать?

      – Может быть, миледи. Он и сам частенько называет свои путешествия бегством. Иногда мне кажется, что вся его жизнь – это бегство.

      – Ну что ж, ему можно позавидовать, – сказала Дона, срезая кожуру с яблока, – это удается далеко не каждому. Большинство людей только притворяются свободными, а на самом деле связаны по рукам и ногам.

      – Вы правы, миледи.

      – А твоего хозяина ничто не связывает?

      – Нет, миледи.

      – Ты меня заинтриговал, Уильям. Мне даже захотелось взглянуть на твоего хозяина.

      – У вас с ним много общего, миледи.

      – Может быть, во время очередного путешествия он не откажется заглянуть к нам?

      – Вполне возможно, миледи.

      – В таком случае, Уильям, я отменяю свое приказание. Если твой хозяин надумает нас навестить, можешь не говорить ему, что я простудилась или лежу при смерти, – я с удовольствием его приму.

      – Слушаюсь, миледи.

      Она поднялась и, оглянувшись, – он в это время как раз отодвигал ее стул – увидела, что он улыбается. Встретившись с ней взглядом, он тут же сделал серьезное лицо и снова крепко сжал свой ротик-пуговку. Она направилась в сад. Воздух был тих, ласков и спокоен; небо на западе разгоралось широкими полосами. Из дома доносились голоса