Иди на мой голос. Эл Ригби

за мной. Было ли причиной мое дорогое пальто, или то, что я единственный не крыл его бранью, или мои нестриженные волосы, выдавшие рассеянного ученого, я не знал. Джек спросил, не найдется ли у меня работы для него, и я попросил купить пару реактивов. Отдавая деньги, я мысленно попрощался с ними, но неожиданно оказался не прав: цыганенок все исполнил до мелочей. Потом мне потребовалось, чтобы кто-то наблюдал за процессом нагревания кишечного экстракта для очередной экспертизы. Мальчик справился и с этим, записав нужные данные и ничего не упустив. Писать он умел, хоть и корявым почерком, который я долго приноравливался разбирать.

      Скоро я понял, что у Джека – едва ли имя было настоящим, но другого он не назвал, – явный талант к химии, а знания по симптоматике и распознаванию отдельных ядов превосходят мои. Некоторые растительные алкалоиды, например, он различал по запаху: говорил, что научился у бабки-травницы. Когда он дал мне подсказку впервые, я не принял ее всерьез, но экспертиза подтвердила: Джек, по-собачьи обнюхавший губы трупа, определил яд верно. И какой бы ненаучной ни была его методика, в запутанных случаях я стал прислушиваться, стараясь, правда, не придавать этот факт огласке.

      Да и в целом, несмотря на отсутствие какого-либо систематического образования, Джек был умным малым. Я взял его ассистентом на пятнадцать шиллингов в неделю. У цыганенка не было ни семьи, ни (по крайней мере, так мне казалось) даже друзей-сверстников. Если я встречал его вне лаборатории, то всегда в одиночестве – он слонялся по лондонским улицам со скучающим видом. Зато мне стоило большого труда отучить Джека от привычки приставать к прохожим и задирать констеблей, но это было просто необходимо. Я опасался, что кто-нибудь из вертких и придирчивых адвокатов или, не дай бог, высшие чины Скотланд-Ярда, узнают лишнее о моем маленьком помощнике по токсикологической экспертизе.

      Впрочем, Джек умел, когда нужно, быть незаметным. Стоило кому-либо появиться поблизости – цыганенок исчезал. А после того как я поднял ему жалование до двадцати шиллингов, он сменил свое место жительства – подворотню близ Темзы – на какую-то ночлежку, где по-королевски занял комнату под крышей.

      Джек ассистировал мне уже полгода и, несмотря на юный возраст, был отличным учеником – внимательным, энергичным и любознательным. Правда, серьезно заниматься он не желал, предпочитая практику всем существующим учебникам. Все, что мне иногда удавалось, – заставить его осилить пару-тройку разделов в том или ином издании, и то лишь убедив, что без этого не справиться.

      Глядя, как он вынимает из холодильного шкафа подписанный сосуд с измельченным содержимым желудка мистера Роджера Квагена – бедняги, которого, вероятно, отравила сестра, – я невольно усмехнулся: Джеку давно не терпелось получить по-настоящему серьезное поручение. Я не сомневался, что он справится, если я буду украдкой следить. Да и потом… мне нужно было кое-что обдумать. Например, как учебник итальянского оказался…

      – Чем-то расстроены, сэр? – Он вернулся к столу и стал осматривать реактивы,