Тайна Голубиной книги. Наталья Александрова

поняла, что такими делают их многочисленные одеяния, надетые одно поверх другого.

      Остановившись посреди покоя, московитяне медленно, настороженно оглядывались, как оглядывается лев, окруженный стаей гиен.

      Неожиданно Зоя почувствовала странную симпатию к этим людям.

      В них было что-то от ее родной Византии – та же азиатская пышность, то же неспешное, важное достоинство, то же недоверие к шустрым, предприимчивым ломбардцам, высоко ставящим свою собственную волю и ни в грош – волю своего государя.

      Главное же, что роднило послов с Зоей, – то неуловимое чувство единой веры, истинного восточного православия. На лицах этих трех вельмож она увидела последний вечерний отблеск золотого солнца Византии.

      Прибыв с маленькими братьями в Рим, к папскому престолу, Зоя вынуждена была принять католичество, чтобы завоевать благосклонность местной знати, но в глубине ее сердца неугасимой лампадой горела вера ее предков, простодушная и величественная.

      Главный из московитов заговорил – с тем же медлительным, внушительным достоинством, с каким он явился в это пышное собрание.

      Он говорил на своем родном языке, а стоявший рядом с Зоей ученый грек тут же переводил слова посла на итальянский.

      Московит долго говорил о величии и могуществе своего владыки, великого князя Московского. Говорил о многочисленности его подданных, обширности и богатстве его владений.

      Примо деи Корса и тут не удержался. Склонившись к уху соседа, он зашептал:

      – Что это за сказочная страна, о которой никто не слышал? Вы не знаете, мой друг, где она расположена? На далеком севере, за полярным кругом?

      – Нет, мой дорогой Примо, скорее на востоке. Не так далеко на востоке, как Китай, но гораздо восточнее Австрии.

      – На востоке? – заинтересовался Примо. – На востоке, насколько я знаю, находится Полония…

      – А Московия еще дальше на восток.

      – Дальше? Разве дальше что-нибудь есть?

      – Помолчите, мой дорогой Примо, мне любопытно послушать, о чем говорит этот вельможа!

      А московский посол перешел к цели своего визита.

      – До моего государя, великого князя Московского Иоанна, дошли слухи о красоте и добродетели царьградской принцессы Софии. Посему великий князь послал меня со товарищи в славную фрязинскую, то бишь италийскую землю, дабы я самолично на царевну Софию посмотрел и испросил ее руки для своего государя.

      Посол лукавил: еще год назад в Рим приезжал знатный ломбардец, находящийся на службе московского князя, Джанбатиста делла Вольпи. Он подыскивал невесту для своего овдовевшего государя, и кардинал Виссарион показал ему византийскую царевну. Дабы московский правитель мог оценить красоту Софии, знаменитому художнику маэстро Мелоццо да Форли заказали ее портрет. Для жителей Московии такое было в новинку: они видели только иконы, портрет же живого человека показался им неуместным и едва ли не греховным. Московиты перешептывались между собою, что негоже писать на иконе живую царевну, как будто она святая или великомученица.