Обмен и продажа. Андрей Олех

передавая друг другу бутылку вина, не тронутую девочками.

      – Тебе правда Игорь нравится? – поеживаясь от ночной прохлады, тихо спросила Ира и, не получив ответа от Ветки, добавила: – Я его боюсь иногда.

      – Он не такой. Знаешь, он бабке Томе помогает.

      – Это глухая, что ли, со второго этажа?

      – Ага, свиней ее кормит, чистит даже сарай. Отца пьяного на себе таскает. Не то чтобы он мне нравился, жалко его как-то. Знаешь, как пес на цепи, на всех лает, рычит, а ведь это потому, что его никто не гладит.

      – Вот только он никого не пожалеет, – отозвалась Ира. – Себя жалеть надо.

      Ветка пожала плечами. Перед подъездом своей хрущевки Ира махнула рукой и скрылась за дверью. Ринат с Игорем весело переглянулись, но при Ветке шутить про их с Лехой отношения не стали.

      – Я, знаете, че в армейке подумал, – на обратном пути, начал заплетающимся языком Ринат. – Вот сегодня напьемся, завтра поболеем, а в понедельник я на рынок пойду. Буду рубить мясо. Деревенские его будут привозить, а я рубить. Буду рубить лет 10–15, пока не повысят, это если повезет, а потом буду смотреть, как другие рубят.

      – Ты два года над этим думал, Наташка? – обернулся Игорь, шедший чуть впереди, рядом с Веткой.

      – Я не это хотел сказать, я про другое, ну, про то же, – Леха заметил, что хоть Ринат и пьян, но необычайно серьезен. – Я вот подумал, если у деревенских мясо брать, а потом самому покупателям толкать, это ж вся выручка себе в карман.

      – Это ж спекуляция, к тебе ОБХСС придет, – сказал Леха.

      – Да, херня, – отмахнулся Ринат. – Отец замначальника рынка, на мясе сидит. Подмазать директора, посадить ваньку из села на продажу, и никто ничего докажет.

      – Че так не сделаешь?

      – Машина своя нужна, хотя б «жигуль» для начала. Отец, может, даст тысячу, а где я остальные пять достану? В общем, я посчитал, мне и так и эдак до восемьдесят пятого года мясо рубить, если не до девяностого.

      Они дошли до родной Свободы. Ветка пожелала всем спокойной ночи и, сказав Ринату, что рада его приезду, ушла. Выпивка кончилась, но просто так разойтись уже было нельзя.

      – Надо больше было брать.

      – Пойдем к Верке-самогонщице, там отоваримся.

      – У меня гитара…

      – Оставь ее под лестницей, никто не возьмет.

      Ринат сшиб плечом деревянную дверь и с грохотом уронил гитару где-то во тьме подъезда. Он сегодня дембель, и ему можно было и не такое. Игорь и Леха передавали друг другу папиросу и смотрели, как Наташка, пошатываясь, возвращается.

      – Совсем в армии сноровку потерял?

      – До самогонки доживешь?

      Ринат расплылся в улыбке и медленно кивнул.

* * *

      Они прошли за сараи, сквозь дыру в железной сетке теннисного корта, непонятно для кого здесь поставленного и никогда по назначению не использованного. Дальше – по тропинке через пустырь за квадратом сараев, между тополей, пока голых и прозрачных лысых кустов.

      – Если мы тебе пятак подкинем, в долю возьмешь? – неожиданно сказал Игорь.

      – Чего?

      – На