Факел сатаны. Анатолий Безуглов

Вишневый… Это бывает при отравлении синильной кислотой и ее солями.

      – Так что же, голову отрубили уже у мертвого?

      – Определенно высказаться затрудняюсь. Окончательный вывод можно будет сделать после лабораторных анализов.

      – Орудие, которым отсекли голову?

      – Рубящее…

      – Что это могло быть, по вашему мнению? – уточнила Гранская.

      – Тесак, топор… Словом, тяжелое. И довольно острое, – ответил медик и продолжал диктовать: – По состоянию краев раны удар был нанесен не один. Сколько раз ударили – уточню при более тщательном обследовании.

      Были зафиксированы особые приметы убитого: родинки, шрамы, татуировка на левом плече. Текст выколот на немецком языке. Готический шрифт…

      – Свобода и любовь, – перевела вслух Инга Казимировна, неожиданно вспомнив школьные уроки немецкого, казалось бы давно и напрочь забытые.

      Другая наколка в виде маленького якоря была на правой руке чуть ниже запястья.

      Следователь попросила сфотографировать наколки крупным планом.

      Осмотрели одежду. Сплошной импорт: костюм финский, рубашка пакистанская, галстук французский, штиблеты западногерманские. Ни в карманах брюк, ни в пиджаке ничего не нашли. Даже клочка бумажки…

      А в это время в сторонке капитан Жур допрашивал Баобаба, а лейтенант Акатов – Струмилина, который, впрочем, ничего не мог добавить к тому, что опера уже знали из сообщения председателя облисполкома.

      Виктор Павлович Жур пристроился на пеньке, а бомж сидел прямо на траве, обхватив руками свои тощие колени. Назвался он Молотковым Юрием Антоновичем.

      – Это точно твоя фамилия? – переспросил оперуполномоченный, потому что бомж сказал, что никаких документов не имеет.

      – Так было по паспорту, – ответил бродяга. – А вообще-то наша настоящая фамилия Молотовы. Молотковы – с деда пошло.

      – А почему? – поинтересовался капитан, прерывая запись протокола допроса.

      – Председатель сельсовета окрестил… В то время колхозникам паспорта иметь не полагалось. Главный личный документ – справка сельсовета. А в сельсовете ни за что не хотели ставить подлинную фамилию деда. Чтобы не поминать всуе имя тогдашнего председателя Совнаркома Вячеслава Михайловича Молотова. Дед сначала протестовал, да что толку. Потом привык.

      – Ладно, Молотков так Молотков, – сказал Жур. – Давай, Юрий Антонович, ближе к делу.

      – Какому? – вскинул на него кроличьи глаза Баобаб.

      – Известно какому: кто убитый? с какой целью? где голова?

      – А я почем знаю, – равнодушно ответил Молотков, облизнув пересохшие губы и сглотнув. – Это… сейчас бы водички…

      – Где ж я возьму воды, – сказал капитан и подумал: придурка разыгрывает или время тянет, чтобы соучастники успели замести следы?

      – Тут недалеко родник…

      – Потерпи… Ну а как у тебя очутился чемодан, тоже запамятовал?

      – Зачем же, – обиделся бомж. – В своем пока уме… Значит, утром трясет меня Морж…

      – Какой