Факел сатаны. Анатолий Безуглов

е туров» ждали высокое начальство. И пожалуй, впервые за долгие годы – с нетерпением и надеждой. Новый председатель облисполкома Иван Иванович Забалуев поддерживал идеи зеленых, и главный лесничий заказника – Генрих Петрович Струмилин – надеялся на толковый и дельный разговор без традиционной пьянки и отстрела зверья.

      Забалуев приехал вовремя, оставил служебную машину возле скромного домика струмилинской конторы и с удовольствием согласился пройтись по лесу. Стоял дивный октябрьский денек, тихий, прозрачный, с пением птиц и запахом прели. Дойдя до небольшой поляны, мужчины замерли перед огромным дубом.

      – Триста лет стоит, – с гордостью заметил Струмилин и погладил растрескавшуюся кору великана.

      – Ветеран, – с почтением кивнул Забалуев.

      Они помолчали несколько мгновений и тут увидели человека, появившегося из зарослей можжевельника на краю поляны. Он был худ, долговяз, в джинсах с прорехами на коленях и рваной рубахе.

      – Что это за леший? – спросил Иван Иванович, хотя облик незнакомца совершенно не соответствовал образу лохматого сказочного персонажа – у мужчины была голая, как бильярдный шар, голова и никакой растительности на словно специально отбеленном лице.

      – Бомж, – пояснил Струмилин. – Кличут, кажется, Баобабом…

      Бомж тащил что-то за собой, и, когда выдрал ношу из пустых зарослей, она оказалась огромным чемоданом. Баобаб волок его по земле. Видать, поклажа была непомерно тяжела. Бродяга, сделав несколько шагов, останавливался, отдыхал и снова продолжал путь. Наблюдавших за ним он не замечал. И, добравшись до бывшей траншеи, столкнул в нее чемодан и тут же прыгнул туда сам. Когда голова бомжа исчезла за краем рва, Струмилин озабоченно произнес:

      – Что-то подозрительно…

      Они подошли к траншее… Баобаб, сидя на корточках, порывисто дышал, сопел, забрасывая свою поклажу сучьями, листьями и вырванной из земли травой.

      – Привет, – сказал главный лесничий.

      Бомж от неожиданности отпрянул и привалился спиной к пологой стенке рва.

      – Здравствуйте, – заикаясь, пролепетал он.

      – Что прячем? – строго спросил Струмилин.

      Бродяга словно потерял дар речи. Он попытался встать, однако сполз на дно траншеи. Потом, цепляясь за траву, все-таки выпрямился. У него были белесые брови и розовые, как у кролика, глаза. Типичный альбинос.

      – Что, язык проглотил? – повысил голос Струмилин.

      – Вот… Ну, это… Чемодан, – пробормотал бомж и быстро разгреб листья и траву.

      Чемодан был новый, скорее всего заграничный. На светло-желтой коже виднелись свежие царапины и зеленые полосы, оставленные ветками кустов и травой. С такими огромными чемоданами на колесиках обычно прибывали в Южноморск иностранные туристы…

      – Твой? – спросил главный лесничий.

      – Нет… Нашел, – ответил Баобаб, отводя глаза в сторону и вытирая ладони о джинсы.

      – А может, спер?

      – Честное слово, нашел… Не верите?

      – Что в чемодане?

      – Человек, – тихо сказал бродяга.

      – Какой человек? – опешил Струмилин.

      – Мужик… В галстуке.

      Забалуев и Струмилин переглянулись: наверное, у обоих возникли сомнения насчет умственных способностей бомжа.

      – Ты что, уже поддал? – спросил Генрих Петрович.

      – Немного принял, – с детской непосредственностью признался Баобаб.

      – То-то и видно! – грозно сдвинул брови главный лесничий. – И не темни!

      – Я говорю, мужик… Только…

      – А ну, тащи наверх чемодан! – приказал Струмилин, чуя что-то недоброе.

      Бомж сумел лишь немного приподнять чемодан. Струмилину пришлось спуститься в ров и вместе с бродягой вытащить груз наверх.

      Баобаб трясущимися то ли с перепою, то ли с испугу руками отстегнул ремни, щелкнул замками и откинул крышку.

      В чемодане находилось тело мужчины. Без головы…

      Забалуев тихо охнул и стал валиться на спину. Струмилин едва успел подхватить его. Глаза у Ивана Ивановича закатились, губы задергались, на побледневшем лбу выступила испарина. Генрих Петрович оттащил его в сторонку, пристроил к стволу дерева и похлопал по щекам. Забалуев еще не вполне осмысленно посмотрел на Струмилина и прошептал:

      – Мать честная…

      – Ничего, ничего, – успокаивал его главный лесничий, сам еще не пришедший в себя от потрясения. – Вздохните поглубже, сейчас пройдет.

      Превозмогая страх и отвращение, Генрих Петрович вернулся к страшной находке, возле которой безучастно стоял бомж, и присмотрелся к трупу. Убитый был крупным мужчиной. Синий в полоску костюм, белая сорочка, модные штиблеты и сиреневый галстук. На рубашке виднелось несколько пятен крови. Тело было упаковано в большой целлофановый мешок на молнии. В таких сохраняют верхнюю одежду от пыли и моли.

      – Иван Иванович, – обратился Струмилин к вроде бы оклемавшемуся Забалуеву, –