Совесть негодяев. Чингиз Абдуллаев

понимаю, Павел Алексеевич, если что-нибудь прояснится, я вам сразу позвоню, – пообещал Перцов.

      – Договорились, – он положил трубку. Так они будут искать десять лет и ничего не найдут. А у него просто нет времени. Если в течение двух месяцев он не даст конкретного результата по факту смерти банкира Караухина, просто отберут это дело и передадут другому человеку. Миллион долларов – слишком большая сумма, чтобы позволить ей уплыть на сторону. Она должна остаться здесь, в прокуратуре, и начальство сделает для этого все от него зависящее. А искать убийц все равно должен пока следователь Пахомов, и от этого никуда не денешься.

      Раздался телефонный звонок. Это был прямой телефон начальника следственного управления. Пахомов быстро поднял трубку:

      – Слушаю вас, Николай Николаевич.

      – Что у вас по делу Караухина? – раздался глуховатый голос.

      – Пока работаем, – немного раздраженно ответил он. Этого, кажется, тоже интересует слишком большая сумма.

      – Медленно работаете, – мрачно заметил его собеседник, – так медленно, что нашему и. о. уже звонили из президентского аппарата.

      – Пусть они сами возьмут и поищут, – предложил Павел Алексеевич, – а я посмотрю, как у них получится.

      – Ладно, не горячитесь. Вы ведь знали заранее, какое дело вам поручили. Они держат его под особым контролем.

      – Меня это радует.

      – Там настаивают на более решительных действиях.

      – Откуда они знают, что мы не действуем решительно?

      – Не нужно так сердито воспринимать критику, – посоветовал начальник управления, – в конце концов, даже если мы найдем всех убийц, то и тогда не получим этого миллиона. Надеюсь, это вы понимаете?

      «Он сказал „мы“, – подумал Пахомов, – тоже мне сыщик, переведенный сюда из бывшего аппарата ЦК КПСС! За всю жизнь не раскрывший ни одного преступления, а берется судить о таком сложном деле».

      – Я понимаю, – сказал он, – и совсем не думаю об обещанном миллионе долларов. Меня волнует само дело. И я делаю все, что в моих силах. Я знаю, как нужно вести расследование, и занимаюсь этим уже двадцать лет. Если мне, конечно, не будут мешать.

      Последние две фразы были лишними, и он почти сразу пожалел, что сказал их. В них был завуалированный намек на некомпетентность собеседника. Видимо, это почувствовал и Николай Николаевич.

      – Хорошо, – с явной обидой в голосе сказал начальник управления, – но я звонил не поэтому. В президентском аппарате считают, что будет правильно, если к расследованию будет подключена и контрразведка. Мне уже звонили из ФСБ, их представитель скоро прибудет. До свидания, – уже явно беря реванш, сказал Николай Николаевич.

      Пахомов бросил телефонную трубку. Конечно, все случилось так, как он и думал. Ему не дадут возможности спокойно заниматься расследованием. Теперь сюда припрется типичный кагэбэшник с маленьким лбом и угрюмым взглядом, который никакой пользы принести не сможет, а будет только