По любви (сборник). Эдуард Поляков

пошёл опять к озеру и сел у берега на широкую гнилую берёзину. Хотел было выпить водки, но без стакана, с горла не решился. Сунул за пазуху. Придёт время – выпьется. Призадумался.

      Вот, значит, как всё выходит. Выживают нашего брата с насиженных мест, гонят и подталкивают куда подальше. Лишними мы стали. Как теперь без озера? И век-то мой уже на исходе. Что я ною? Не ною. А душа мается. Болит сердечушко за родимые места. Только вот сделать ничего не могу. Против тугой мошны не попрёшь. Раздавит. И не в том дело, что страшно, а ведь и в самом деле страшно за всё, что теперь творится в стране, а в том, что измельчал народец, всё водочке кланяется да кривому рублю радуется. А что, от этих рублей да баксов мериканских жизнь, что ль, лучше? Али счастья больше? Нет. Не по-нашему это богатейство. Ну, поставят здесь домики. Ну, заведут ценную рыбу. Ну, привезут девок и обслугу поставят. Станут с приезжих деньги брать. И неужто после всего этого будет такая радость в душе, когда ничего этого не было как сейчас, когда вот от этой волюшки дух захватывает и спокой вокруг вековой, кондовый? Нет. Не будет такой радости и спокоя. Для брюха и веселухи будет раздолье. Это правда. А в остальном – ну потешится хозяин, что кусок красивый урвал себе. Похваляться будет перед такими же жирными котами-толстосумами, как сам, да жировать на доходах.

      Эх, Россиюшка, за что ж ты так мужика своего не любишь, за что ему опять терпеть да погибать, как сто раз уже терпел и погибал? Обман. Кругом обман. И отвернулась правда от этих мест. Неужто навсегда уступила место кривде, неужто до полной погибели?

      Василий вздохнул. Тяжёлые мысли не отступали.

      Он приподнялся, нагнулся над водой и зачерпнул ладонью из озера пригоршню водицы. Пригубил пахнущую тиной влагу.

      – Ну, прощай, что ли… Живи до лучших людей. Дождёшься, чай. Авось придут времена…

      Махнул рукой, прослезившись, на воду и зашагал в сторону села. Топал в валенках мелкими шажонками, став в один миг каким-то жалким трясущимся круглым комочком. Обходил дождевые лужи. Замечал по привычке, как просыпается всею своей загадочной силой и красотой весенний лес. И слёзы потихоньку отступали. Сменились какой-то блаженной улыбкой.

      Отойдя километров семь от озера, отыскал в стороне от дороги сухую, но не сгнившую палку-клюку из молодой засохшей ели. Опёрся на неё. Шагать стало легонько. Точно мерил последний раз дорогу стуком о землю. Ещё километров через пять увидел на дороге двоих. Пригляделся.

      Паренёк с девчушкой вышагивают. Рюкзаки выше голов торчат. Вот тяжесть-то! И-и-х, бедные!

      – Здравствуйте, дедушка. А скажите, к озеру мы правильно идём? – спросил парень, вытирая ладонью пот со лба. Девушка его была бодрее. Ей по виду хоть на край света иди. Эти женщины народ выносливый. Вон как улыбается.

      – Правильно идёте. Первый раз?

      Он оглядел студентиков с доброй улыбкой. Эх, молодость-молодость! Любовь-любовь!

      – А далеко нам ещё?

      – Да полпути, считай, прошли. Вы, ребята, когда к озеру придёте, поворачивайте с дороги направо. Там посуше. И полянка хорошая есть. Налево – болото. Увязнете.

      – Спасибо