Аудитор. Бронислава Бродская

пятницу Ирина поняла, что человек абсолютно ко всему привыкает. С папиного появления прошло всего несколько дней, а ей стало казаться, что он уже стал частью их быта. За завтраком отец удивился, что в доме нет творога, и нельзя ли его купить? Она же, дескать, знает, что на завтрак он любит творог. Ира напомнила, что они в Америке, и тут творог никто не ест, но она теперь будет сама его делать. Отец удовлетворённо кивнул. Ира съездила в магазин за необходимыми продуктами, притащила побольше молока, и теперь на плите стояла огромная кастрюля, где оно кисло на огне. Федя приладил к шкафчику крючок, и большой марлевый узел висел над раковиной, а из него поначалу лилась тоненькая струйка сыворотки, которая затем часами ударяла крупными каплями о раковину. Отец сперва читал им лекцию о том, что творог не должен быть ни слишком зернистым, ни слишком мягким, но потом, убедившись, что Ира справилась и сделала как раз такой творог, какой он хотел, перестал обращать внимание на её суету – в доме должен быть творог, и точка! Ира сразу вспомнила, как она за этим творогом ездила в далёкий молочный магазин около Ленинградского рынка, покупала сразу пару килограммов. Творог ей нагружали большим совком в кульки из серой тонкой бумаги, которая сразу промокала. Ах, папа и его творог! Ну, подумаешь, лишняя работа. Ради папы Ира была готова ещё и не на такое.

      Наступила суббота, и вечером все они придут к Лиле. Ира волновалась, но не так, как раньше. Отец здесь, и как бы дети на его воцарение в семье не отреагировали, он всё равно никуда не денется. Так уж получилось: всем придётся приспосабливаться. Причём приспосабливаться придётся всем им, а не отцу. В его умении подлаживаться Ирина сомневалась. Он всегда говорил, что подлаживаться ни под кого не умеет. В его устах это звучало вызывающе: то есть не столько не умеет, сколько просто не хочет, не считает нужным. Пусть к нему приспосабливаются, а не хотят – и не надо. Надежда, что сейчас папа стал другим, была у Ирины слабой. Папа такой же, как всегда, время там, в чёрной смертной дыре, не считается. В чёрной дыре, наверное, что-то происходило, но это «что-то» не имело никакого отношения к обычной жизни. Да что ей такое в голову пришло? Какая такая жизнь, вот именно, что «там» – вообще не было жизнью. Иногда ей хотелось что-то о «там» узнать, а иногда, напротив, она бы дорого дала, чтобы оно оставалось для неё неведомым, причём как можно дольше.

      Днём отец ходил с Федей испытывать обе машины. Старая Хонда не произвела на него никакого впечатления, а вот Кия своей автоматической коробкой передач просто заворожила. Когда оба вернулись перекусить, отец не мог ни о чём, кроме машины, разговаривать. «Приёмистая! Ах, как удобно! Лёгкая в управлении, руль мягкий, тормозит плавно…» – отцовское восхищение Ирину раздражало. Неужели он сейчас может думать о подобных пустяках, когда через пару часов он всех увидит? Она даже не выдержала и спросила, нет ли у него вопросов по поводу вечера, на что отец ей ответил своим привычным «я сам всё увижу». Ира видела, что тут он в её помощи не нуждался. Впрочем, если говорить серьёзно, дело было не в