Касанье робкое плеча. Сборник стихов. Алексей Золотов

глаз,

      И только шепот ходит над толпою —

      Любимец публики идет в последний раз

      Безропотно играть своей судьбою.

      Ему ведут ретивого коня,

      И у седла короткий меч и пилум.

      На гладиаторе злаченая броня,

      И огненная кровь течет по жилам.

      В глазах его тень минувших побед,

      Где бился он в строю за славу Рима,

      Которому однажды свой обет

      О верности давал невозмутимо.

      И кровь врага не сохла на клинках,

      Он словно бог за смелость был прославлен,

      Но «Бог» не нужен цезарю в делах —

      Он на арену тайно был отправлен.

      Герой и здесь любовь к себе снискал,

      Круша врага, но для забавы Рима,

      Когда он меч из ножен доставал,

      Пообок смерть смеялася незримо.

      Никто не смел идти к нему на бой,

      И цезарю сказали без прикраски: —

      Тот гладиатр, словно тигр злой,

      И как бы не сгустились снова краски.

      И был ответ – на зверя будет зверь,

      А лучше три, чтоб после не плеваться…

      И вот уже в открывшуюся дверь,

      Три тигра стали на арену рваться.

      Три тигра жаждущих героя вкусить кровь.

      Три хищника – пороги на свободу.

      Ему давно играть на жизнь не новь,

      Клинок бойца пробьет ему дорогу.

      Вот гладиатр, пришпорив скакуна,

      Свой пилум посылает в грудь усатым.

      В последний бой, как дикая волна,

      Несется он к врагам своим триклятым.

      Его удар сражает на повал,

      Но конь его испуганный споткнулся,

      И на трибунах каждый молча встал,

      И даже цезарь мрачно отвернулся.

      Ну что же, вот она, твоя цена —

      За тигра тигр, можно разменяться.

      Но кровь бойца решимости полна,

      И он готов за жизнь еще сражаться.

      Он видит быстрый хищника прыжок,

      И в сердце меч вошел до рукояти,

      Но тигр бойца сбивает все же с ног,

      И третий ждет момент удобный сзади.

      Герой, шатаясь, в ранах и крови,

      Свой взор направил тигру прямо в очи,

      А из толпы все слышалось – «живи»,

      И таяло как сумрак после ночи.

      Но тигр не смел врагу подать пример,

      И оба словно статуи застыли.

      Никто другой не видел тот барьер,

      Что хищники себе возгородили.

      И гладиатр предрек свой краткий век,

      Здесь от когтей, или потом от яду.

      Что выберет отважный человек,

      Когда лишь смерть дана ему в награду?

      И воин снял золоченный доспех,

      И показав клыкам надменно спину,

      Он крикнул – «Цезарь, твой успех»,

      И ожидая смерть присел на глину.

      Через момент блеснет свеченье глаз…

      И только ропот ходит над толпою…

      Любимец публики не выйдет на показ.

      Раб выбрал сам, какой пойдет тропою.

      Бог строфы

      Он все кричал, бутылью сотрясая,

      Что бог строфы, что мир перевернет,

      И стих его по коже пробегая,

      Любого франта за душу возьмет.

      И он читал, в озноб строкой бросая,

      Для всех вокруг собравшихся людей,

      И кто-то, вдруг, его перебивая,

      Решил оспорить истинность идей.

      И наш поэт схватил его за ворот,

      И так назвал, что стыдно стало всем,

      И кровь, остыв, по жилам несла холод,

      Ведь этот «кто-то» не хотел проблем.

      Но «Бог строфы» орудьем выбрал слово,

      Заворожив стихом толпу зевак,

      Он уличил момент, и выпив снова,

      Бутыль подал попавшему впросак.

      Волчья любовь

      В ночи глубокой, в полную луну,

      Я слышу вой, холодный и охрипший.

      Так волк зовет любимую свою,

      Что подарил ему однажды Высший.

      Зовет ее, страдая от тоски,

      Разлука голод в нем иной рождает,

      И боль стучится яростно в виски,

      Когда ее он в суе вспоминает.

      И задыхаясь