Королева и лекарь. Эми Хармон

Зло восторжествовало. Угнетенные подняли головы. Но для деревушек в Квандуне мало что изменилось. Торговцы привозили в Солем не только товары, но и сплетни, и Сашина госпожа нередко сидела со старейшинами, слушая рассказы о могущественном короле Тирасе. Тот якобы летал, как птица, и положил конец старым законам. Теперь Одаренные могли разгуливать где им вздумается и открыто заниматься своими непотребствами, хотя в Солеме сроду не видели ни одной Пряхи или Целителя. В соседней Дохе жила пара Перевертышей, старик и ребенок, но они могли превращаться лишь частично – выращивать из своего тела крылья и мощные лапы. Сама Саша их не встречала, но старейшины отзывались о них с пренебрежительным смехом, считая такую способность скорее проклятием, чем даром. Торговцы из Бин Дара – провинции к северу – чаще говорили об огромных птицелюдях, которые вили гнезда и питались человеческой плотью, но в Солеме их тоже никогда не видели. Саша не была Перевертышем, Пряхой, Целителем или Рассказчицей. Она была чем-то совершенно иным. Никто не обсуждал ее, но молчание не значило безопасность, и у Саши не было причин верить в далекого короля или новые законы, призванные защитить всех и каждого. Даже рабов.

* * *

      Это лицо она не смогла бы забыть. Странно, что она видела его так четко. Стояла ночь, и он склонялся над ней, едва различимый в свете полумесяца. Его глаза напоминали море – голубые, но отнюдь не спокойные, а губы давали обещания, которые якорем удерживали ее на этой земле. Слова его были грубы, но руки бережны, и, когда он попросил ее пойти с ним, она подчинилась, поднялась над собственным телом и стала кем-то иным.

      Затем ее привычно нашли они.

      Текучие, рыщущие фигуры выскальзывали из тумана и снова растворялись в нем. Где-то слышались крики, в воздухе метались тени, то и дело хищно ныряя вниз. Она припала к земле с перепачканным в грязи лицом, попыталась сделать вдох – и тут же закашлялась, случайно втянув в легкие пыль. Прикрыв нос и рот шарфом, она поползла прочь. Мир вокруг словно оцепенел, все звуки умерли. Она попыталась закричать и ощутила на губах привкус его имени – имени, которого не услышала. Слова, которого не знала.

      Шлеп, шлеп, шлеп.

      Ритмичный звук эхом заметался в груди и голове, сделался громче и требовательней – и туман, таящий крылатую смерть, нехотя рассеялся.

      Она уснула слишком близко к очагу.

      Опять.

      Должно быть, ее лицо и волосы перепачкались в саже, и она совершенно точно надышалась пеплом. Раскаленный за день дом не нуждался в огне, но она не знала, как еще прогнать озноб госпожи. Тлеющие угли умирали дольше, чем Мина. При воспоминании об этом у нее снова заколотилось сердце, а в горле встал ком. Шлепающий звук повторился, стал отчетливее – и наконец покинул ее голову вместе с трепетом тысячи крыльев.

      – Саша, открой! Впусти меня.

      Саша потерла глаза и поднялась на нетвердых ногах, все еще одурманенная давнишним сном. Усталое тело не слушалось, щеки горели. Она слишком много дней провела у постели хозяйки,