Живая душа. Владимир Максимов

выдать, я отправился в фельдшерский пункт.

      Продав мне упаковку сантиметровой ширины лейкопластыря, фельдшерица, дама средних лет, с усталым лицом, как и продавшица Вера, попросила меня подарить ей книжку «Предчувствие чудес». Причём без какого-либо бартера и оговорок.

      Может быть, вспомнив эти два халявных вчерашних предложения, я и ответил своей гостье не очень вежливо:

      – Елена Ивановна, вот если бы вы пришли, скажем, в мастерскую к художнику и попросили подарить вам понравившуюся картину. Как вы думаете, что бы он вам ответил?

      И тут же, спохватившись и вспомнив наш уговор с сыном именно об этой книге, «Куда всё это исчезает?..», я примирительно добавил: – Впрочем, я вам её, конечно, подарю. Мы договорились с сыном о том, что кто не может эту книгу купить, но хочет её прочесть, в память о Наташе мы её дарим.

      Кстати, Вере с фельдшерицей я, возвратившись на дачу, тоже решил в ближайшее время книги подарить. Просто их действительно в потребном количестве у меня сейчас не было.

      – Я куплю, – поспешно отреагировала Елена Ивановна на мои слова о художнике и картине. – Сколько она стоит?

      Мне почему-то всегда неловко называть цену книги, даже по её себестоимости. И чувствую я себя в этот момент каким-то крохобором. Но что же делать, если последние годы наш авторский гонорар издательства выдают писателям, как правило, их же произведениями.

      – Двести рублей, – сказал я смущённо.

      – Вот, – протянула она мне две тысячи, двумя банкнотами…

      3 августа 2012 года. Порт Байкал. Пятница.9.50.

      Ура, завтра баня! Конец трудной недели

      Третий день с утра и посёлок, и Байкал внизу скрыты туманом. А с обеда обычно солнечно. Мне нравиться такая погода. Может быть оттого, что пишется…

      Но вернёмся в день вчерашний, к нашим товарно-денежным отношениям с питерской гостьей.

      – Елена Ивановна, – ответил я. – Вы меня не поняли. Я сказал двести рублей, а не две тысячи.

      – Берите, берите. Поверьте мне, книга того стоит, – по-прежнему протягивая деньги, проговорила она.

      Спустившийся несколько минут назад на запах кофе со второго этажа мой шурин Саша, староста уже действующего, но всё ещё продолжающего строиться в Иркутске Петропавловского храма, гостивший в это время у нас с внуком Димой, с явным удовольствием попивая кофе, с весёлым любопытством наблюдал за нашим диалогом, превратившимся в затянувшуюся паузу.

      – Но я не могу взять за книгу такие деньги. Это как-то неприлично, по-моему, – не очень, впрочем, решительно сказал я.

      – Тогда сделаем так, – опустила Елена Ивановна протянутую через стол белую пухлую руку с деньгами. – Брат вашей усопшей жены, которой и посвящена эта книга, кажется, служит старостой в каком-то храме? Вот ему мы деньги и отдадим, если вы не возражаете? Как пожертвование от вас с сыном. И пусть он за упокой души вашей Натальи молится какое-то время. Сколько сам сочтёт нужным..

      Она протянула деньги Саше. И он, чуть помедлив