Живая душа. Владимир Максимов

меня для вас есть сюрприз, – сказал он, заговорщицки улыбнувшись.

      После отбытия всей компании мы с Сашей уселись в раскладные кресла на большой открытой веранде (благо, что дождь в очередной раз прекратился) и, лениво переговариваясь, стали любоваться чудесным видом на Байкал, его ближайшими и дальними мысами, сейчас курящимися, будто печи в ненастье в деревне, когда из труб почти всех домов валит белый дым.

      – А я сегодня перед обедом по областному радио в рубрике «Минуты поэзии» стихи твои слышал. Хорошие стихи, – неспешно, с паузами, проговорил Саша, всё так же неотрывно глядя на Байкал. – И стих об Анне я сразу понял о ком.

      – О ком? – тоже лениво спросил я.

      – Ну, ясно дело, о сегодняшней Анне, Снегирёвой. Я же помню, как у вас тут два года назад всё захороводилось. Светились оба, как свежеиспечённые блины. Это потом уже, позже между вами какая-то чёрная кошка, похоже, пробежала.

      – Нет, Саша, ты ошибся. Этот стих был написан очень давно. Ещё в прошлом веке, в Германии. И когда я писал его, я думал не об Анне Снегирёвой, а об Анне Невзоровой, моей давнишней доброй приятельнице, работающей тогда на областном радио. С которой у меня никогда и ничего в амурном плане не было. Да ты и сам её знаешь. Ты ведь у неё в программе на радио тоже записывался, как мне помниться.

      – Да, – ответил Саша, – было дело. И, немного помолчав, добавил: – А наизусть это стихотворение не помнишь? Прочти, если сможешь.

      – Попробую, – не стал я возражать. Тем более что многие свои стихи я действительно знаю наизусть:

      Дни поздней осени туманны…

      (И смуглы, аж до черноты).

      И у моей подруги Анны

      Сквозят осенние черты.

      И в сумерках – из фиолета —

      Я с грустию припомню вновь.

      Как ярко полыхнуло лето.

      Мгновенна как была любовь.

      Осенняя моя подруга…

      На кухне с Анной пьём чаи.

      Она мне – про любовь, про друга…

      Я ей – про беды про свои…

      И вдруг, галантно распрощавшись,

      Я в темь шагну. Исчезнув вновь.

      Шепча под нос себе сонеты

      Про нереальную любовь.

      Но, сам себе противореча, —

      Я буду ночью вспоминать:

      Как светел локон. Смуглы плечи.

      Как широка её кровать!

      – Да, – снова проговорил Саша будто нехотя, когда я, не торопясь, с некоторой даже ленцой и хрипотцой в голосе, прочёл этот стих. – Наверное, неосуществлённая любовь – самая лучшая, – сделал он неожиданный вывод. И мы оба в очередной раз надолго замолчали.

      – Впрочем, и про нынешнюю Анну у меня есть стихотворение. Правда, написанное в соавторстве с Александром Сергеевичем Пушкиным.

      – Можешь прочесть?

      – Могу. Слушай:

      «Я Вас любил…»

      Любовь ещё быть может?

      Не может быть. Надежды больше нет.

      «Но пусть она Вас больше не тревожит», —

      Как некогда уже сказал поэт.

      «Я вас любил безмолвно, безнадежно…»

      Как много в этом мире вечных тем.

      «Я