Полёт попугайчика. Евгения Вадимовна Мелемина

ся разлом – тусклая гладь. Просвет в заколоченном окне.

      – А как выглядит город с высоты птичьего полёта? – нерешительно спросил он, оглядываясь по сторонам, – только бы никто не увидел, что он болтает с бродягой, мама за такое лишит десерта на неделю, а папа может шлёпнуть по лбу газетой, не больно, но очень унизительно…

      – Хрен его знает, – глубокомысленно сказал бродяга, вынул из рукава окурок и приклеил его к отвисшей слюнявой губе.

      Томми не стал дожидаться, пока он закурит, и дымом пропахнет новенький дождевик, и дал дёру, а по пути угодил в глубокую лужу, ледяная вода хлынула в сапоги, и потом он ещё неделю валялся с простудой.

      Глава 1

      Карла принесла фото: снимки с самолёта, снимки с вертолёта, снимки со спутника.

      – Вот этот можно в начало дать, – сказала она, разглядывая самый старый снимок, – посмотрите, здесь ещё нет Речной улицы, а мост деревянный. Консервный завод только начинает строиться. А эти холмы вовсе срыли…

      Томми посмотрел через её плечо.

      – Годится. Алекс сочинит слезливый текст про канувшее в Лету прошлое, о том, как слышал рассказы стариков про светлые дни, когда все они ещё были детьми и играли на этих холмах, а ангелы спускались к ним, чтобы потрепать по голове и угостить леденцом…

      – Это я могу, – отозвался Алекс, выскребая остатки джема из стеклянной банки. – И про завод потом могу…

      – Дай сюда. – Карла протянула руку и отняла у него ложку с банкой вместе. – Ненавижу, когда ложкой стучат… Значит, это фото пойдёт в начало. А это – в конец? Томми, посмотри.

      Томми взял фото.

      – Это последняя съёмка?

      – Ей год-два.

      По линейке вытянутые дороги, геометрически ровные парки, прямые улицы, прямые очертания речного берега.

      – Это идиотская затея. Таких городов, как наш, сотни и тысячи, они все одинаковы, как еловые иголки. От того, что мы повесим пару фоток и подпишем к ним парочку слюнявых историй, город не станет интересным. Если бы он был хоть чем-то прославлен, то можно было бы выжать максимум – описать захват маньяка, например…

      – Или появление супергероя, – хихикнула Карла.

      – Падение летающей тарелки, – добавил Алекс. – Розвилл, да?

      – Да хоть прорыв плотины!

      – Не надо прорыва плотины. Я не хочу, чтобы мой дом смыло, а я потом плавала в грязи посреди дохлых собак и кур.

      Томми пожал плечами и ещё раз взглянул на фото.

      – Когда-то один бомж сказал мне, что с высоты птичьего полёта всё видится совершенно иначе.

      Карла поднялась и вышла. Вернулась пританцовывая, мелькая разноцветными полосатыми гетрами. Кудряшки на её затылке подпрыгивали в такт музыке, глуховато доносившейся из соседней комнаты.

      – А мне один бомж сказал, что если я дам ему семь пятьдесят, то он возьмёт мой член в рот. – Алекс перевернулся на спину и попытался ухватить Карлу за оборку салатовой юбки.

      – Давайте закончим с этим как можно быстрее, – сказал Томми и собрал фотографии в стопку. – Алекс, пиши тексты, Карла, с тебя фотографии. Ищи картины из жизни: сама знаешь, что цепляет, не мне тебя учить.

      – А ты?

      Карла поставила Алексу ногу на горло и сделала вид, что отплясывает на нём чечётку. Алекс не сопротивлялся, но хрипел и сипел, показывая, как ему плохо и больно.

      – А ты… ты-ы-ы… что будешь делать?.. О, смертный, раздавший повеления богам?

      – Я богиня красоты, – заявила Карла.

      – Я что-нибудь тоже сделаю, – пообещал Томми, – просто я хочу в футбольную команду, и много времени провожу…

      – Пялясь на группу поддержки, – закончила Карла.

      – И это тоже.

      Карла сняла ногу с горла Алекса, раскинула руки, повела глазами и запрыгала по комнате.

      – Делай – раз, делай – два! Делай – три!

      Томми опасливо убрал пустую стеклянную банку подальше.

      – Дееевочки! – запищала Карла, продолжая выступать, – прошлась качающейся походкой, выпятила грудь. – Мы лучшие? Да! Мы лучшие? Да!

      Под конец она надула губы, прищурила глаза и сделала жест, который невозможно было не узнать – именно таким Минди взбивала гриву своих белокурых волос.

      Карла уселась на пол. Она дышала слегка учащённо и улыбалась.

      – Ты ходишь туда пялиться на Минди-ноги-сиськи.

      – Тебя не взяли в эту группу поддержки, потому что у них уже полный состав, – сказал Алекс.

      Он всё ещё лежал, но теперь не на спине, а на боку и опирался на локоть. И он, и Томми знали, как долго Карла добивалась местечка в этой группе и сколько часов прыгала перед зеркалом, изучая фирменные движения. Её не взяли, и не только потому, что Минди, глава этой группы, отличалась скверным характером, но и потому, что ноги у Карлы всё-таки были коротковаты, а зад – плоский, и чересчур широкие плечи пловчихи изящества её коренастой фигурке не добавляли. В ярком трико и короткой юбчонке