Про девочку Веру и обезьянку Анфису. Эдуард Успенский

держали. А она ногой утюг включила. Мы и не заметили.

      Елизавета Николаевна вилку от утюга лейкопластырем забинтовала, теперь её никуда не включишь. И говорит:

      – Вот что, дети, сейчас старшая группа на пение пошла. Значит, бассейн освободился. И мы с вами туда пойдём.

      – Ура! – закричали малыши и побежали купальники хватать.

      Они пошли в комнату с бассейном.

      Они пошли, а Анфиса плачет и к ним руки тянет. Ей никак с утюгом ходить нельзя.

      Тогда Вера и Наташа Грищенкова ей помогли. Они вдвоём утюг взяли и понесли. А Анфиса рядом шла.

      В комнате, где бассейн, было лучше всего. Там цветы росли в кадках. Везде лежали спасательные круги и крокодилы. И окна были до самого потолка.

      Все дети как начали в воду прыгать, только водяной дым пошёл.

      Анфиса тоже в воду захотела. Она к краю бассейна подошла и как свалится вниз! Только она до воды не долетела. Её утюг не пустил. Он на полу лежал, и шнур до воды не доставал. И Анфиса около стенки болтается. Болтается и плачет.

      – Ой, Анфиса, я тебе помогу, – сказала Вера и с трудом утюг с края бассейна сбросила.

      Утюг на дно ушёл и Анфису утащил.

      – Ой, – кричит Вера, – Елизавета Николаевна, Анфиса не выныривает! Её утюг не пускает!

      – Караул! – кричит Елизавета Николаевна. – Ныряем!

      Она как была в белом халате и в шлёпанцах, так с разбегу в бассейн и прыгнула. Вытащила сначала утюг, потом Анфису.

      И говорит:

      – Эта меховая дурочка меня измучила, будто я три вагона угля лопатой разгрузила.

      Она завернула Анфису в простыню и всех ребят из бассейна достала.

      – Всё, хватит плавания! Сейчас мы все вместе пойдём в музыкальную комнату и будем петь «Теперь я Чебурашка».

      Ребята быстро оделись, а Анфиса так мокрая в простыне и сидела.

      Пришли в музыкальную комнату. Дети встали на длинную лавочку. Елизавета Николаевна села на музыкальную табуретку. А Анфису, всю спелёнутую, посадили на край рояля, пусть сохнет.

      И Елизавета Николаевна начала играть: «Я был когда-то странной игрушкой безымянной…»

      И вдруг послышалось – БЛЯМ!

      Елизавета Николаевна удивлённо посмотрела по сторонам. Она это БЛЯМ не играла. Она снова начала: «Я был когда-то странной игрушкой безымянной, к которой в магазине…»

      И вдруг снова БЛЯМ!

      «В чём дело? – думает Елизавета Николаевна. – Может быть, в рояле мышка поселилась? И по струнам стучит?»

      Елизавета Николаевна крышку подняла и в пустой рояль полчаса смотрела. Никакой мышки. И снова начинает играть:

      «Я был когда-то странной…» И снова – БЛЯМ, БЛЯМ!

      – Ничего себе! – говорит Елизавета Николаевна. – Уже два БЛЯМа получилось. Ребята, вы не знаете, в чём дело?

      Ребята не знали. А это Анфиса, завёрнутая в простыню, мешала. Она незаметно ножку высунет, сделает БЛЯМ по клавишам и ножку снова в простыню вдёрнет.

      Вот что получилось:

      Я был когда-то странной БЛЯМ!

      Игрушкой