Озерное чудо (сборник). Анатолий Байбородин

а може, дела какие…

      – Седни должен подъехать, – степенно рассудил Ванюшка. – Гостинцы привезет. Права ладонь с утра чешется и чешется.

      – Ой ти моя… – засмеялась мать. – Рука у его чешется… Ты у нас, как дед Кузя, конюх, тот всяким заморокам верит.

      – Сапожки мне сулился привезти… Я же ему помогал на деляне сучки собирать…

      – Привезе-от… – невесело улыбнулась мать, – вагон и маленьку тележку.

      – А мне халвы привезет, вота-ка, – Вера, дразня брата, хвастливо зацокола языком, игриво закачала головой. – В жестяночке такой с картинкой… Я в нее потом буду куклины сарафаны складывать.

      – Ох, голова моя непутевая да от лихоты кругом пошла, все позабыла, – спохватилась мать и вспомнила, что еще накануне, в среду крестопоклонной недели, в средокрестие, размочила жменю лапши, завела плошку теста и, подсластив сахарной пылью, что осела в швах льняного мешочка, испекла три креста. Принесла кресты из казенки, выложила на стол, и ребятишки радостно заелозили на лавке.

      – Погодите, не торопитесь, торопыги, – сдержала их мать. – Надо все чин-чинарем, как и положено на Вербное воскресенье.

      Жалобным шепотком отмолилась, потом, чтобы отпугнуть греховное унынье, потешить ребятишек, сняла с божницы освященную за ночь вербу, перевязанную цветастой вязочкой.

      – Ну-ка, дети мои, открывайте рты поширше… – отщипнула вербные почки и скормила их Ванюшке с Верой.

      – Фу, небраво… – малая сморщилась, на заплатку не выберешь.

      – А мне дак сладко, – подразнил ее брат. – А это, мама, поче?

      – А пото, чтоб не хворать да всяку напасть отогнать, – верба нынче свята… Счас я вас похлещу… Да не пужайтесь, не пужайтесь, – я же легонечко, что поглажу.

      Мать охлопала себя пучком вербы, потом – сына с дочкой, распевно пришептывая:

      Верба свята, верба свята!

      Не я освящаю, Божушка освящает.

      Верба – хлёст, бьет да слез.

      Верба синя бьет несильно,

      Верба красна бьет напрасно,

      Верба бела бьет за дело.

      Верба – хлёст, бьет до слез.

      – Теперичи и вовсе никака холера не привяжется… Ну, можно и крестами отпотчеваться. Тихонечко жуйте: в одном кресте курино перышко, чтоб куры справно неслись, в другом – коровий волос, чтоб Майка ладом растелилась и задоилась, а в третьем… там мой волос, чтоб головушки не болели.

      – Мам!.. мам!.. – заверещала Вера. – Мне перышко попалось.

      – О, и ладно. Куры будут нёские, а как заклохчет какая, посадим на яйца, цыпок выведем. Будешь пшеном их кормить.

      – Мама! – выпучил глаза Ванюшка. – А мне – рыжий волос Майкин…

      – Но дак ты же у нас Иван-коровий сын. Не сёдни завтра отелится Майка. Будешь телка пасти… Ну, давайте, ешьте да на речку сбродим.

      Скучно ество без хлеба и соли, и подсластиться нечем; поклевали ребятишки словно цыпушки распаренных окуней и несолоно хлебавши квело отвалились от стола. Поиграли на топчане