Бизнесмен. Сергей Майоров

Миши кровно заинтересован, кто мог бы получить от его смерти реальные дивиденды. Подозревать можно всех, но ровно в той степени, в какой можно и не подозревать никого. Вы меня понимаете?

      Я кивнул, хотя услышанное показалось мне слишком заумным. Философия всегда вредит практике. Для меня вопрос стоял предельно конкретно: «Кто и почему?» Даже без «Почему?», просто «Кто?». Соломоныч же мне втирал, что Михаил жил неправильно, и в этом, дескать, все дело.

      Я кивнул:

      – Понимаю.

      – Поэтому единственное, чем я могу вам помочь, заключается в следующем… – Моисей Соломонович опустил седовласую голову, и я почувствовал, что ему очень не хочется говорить то, что он собрался сказать. – Михаил хотел отойти от дел. Он собирался приехать ко мне… Переехать на ПМЖ. Почти все бумаги были оформлены, и мы планировали, что уже в мае он переберется.

      – Он мне ничего не говорил… – Еще неделю назад я бы голову отдал на отсечение, что Мишка будет со мной до конца. А он, оказывается, собрался линять. И думал сделать это втихаря.

      – Знаю. Поверьте, молчание давалось ему тяжело. Он понимал, что поступает не очень порядочно. Но сделанного не вернешь…

      – Какие еще сюрпризы у вас припасены?

      – Никаких. Кроме одного. У него ведь пропал портфель с документами. Не знаю, какие бумаги там были еще, но могу сказать точно: там было все для выезда в Тель-Авив.

      Я вспомнил, как мне докладывал Цыганков: ничего ценного не похищено. Ничего такого, что могло бы затруднить нашу работу своим исчезновением, или принести неприятности, попади оно в посторонние руки. Похищать портфель смысла не было. Но про израильские документы Лев Валентинович осведомлен не был. А они, значит, пропали… Что это меняет? На первый взгляд ничего. Для кого-то могло иметь смысл украсть бумаги, чтобы затруднить процедуру отъезда. Но если Кушнер мертв – какой смысл в его анкетах и загранпаспорте?

      – Он мне ничего не говорил, – повторил я. – Его отъезд стал бы для меня серьезным ударом. В нашем кругу так не делается.

      – Знаю, – кивнул Мишкин отец. – Но он был не совсем из вашего круга…

      Я внимательно посмотрел на собеседника:

      – Если бы мне стало известно об отъезде, я бы с Мишкой поговорил, очень серьезно поговорил! Может, мы бы поссорились до конца жизни. Но убивать его я бы не стал. Тем более, подсылать киллера.

      – Я пришел к такому же выводу…

      Медленно, вдоль ряда машин, на которых приехали гости, мы двинулись к кабаку, на крыльце которого стоял Цыганков, обеспокоенный моим долгим отсутствием.

      – Кто вам сообщил об убийстве?

      – У меня тут остались друзья.

      – Они же и про портфель рассказали?

      – Конечно. Я знаком со всеми материалами следствия. С некоторых документов мне даже ксерокопии сняли.

      – Понятно… Где сейчас Ольга?

      – Ольга? Не имею понятия!

      – Да?

      – Я удивился, что ее нет на похоронах.

      – Стало быть, вы с ней знакомы. Она исчезла, –