Космическая тетушка. Елена Хаецкая

пробиться сегодня к людям.

      – Почему я точно могу устроиться техником? – осведомился Хугебурка, так как Бугго не реагировала на взгляды и гримасы и явно не намеревалась ничего объяснять.

      – Да потому, что вы были отличником, – сказала она. – Что, неправда? Отрицать станете? Я вашу породу насквозь вижу. У вас, небось, золотой диплом…

      – Чтобы быть техником, золотого диплома не надо.

      – Я вам свою тайну открыла, – обиделась Бугго. – Вы про меня знаете.

      – Ну так и вы про меня знаете, – примирительно сказал Хугебурка. – Отдыхайте пока, а я схожу в порт. Может быть, что-то и найдется.

      Он забрал у Бугго куртку, кое-как очистил штаны пучком травы и, убедившись в том, что она действительно легла спать на груде одеял под трапом возле разлома (там, по крайней мере, имелся доступ свежего воздуха), зашагал в сторону космопорта.

      Худшие подозрения подтвердились немедленно. Кое-какие гостиницы нуждались в уборщике и даже соглашались взять Хугебурку – но только после обязательного медицинского освидетельствования (пятнадцать экю). Первая выплата, как принято, – через две недели после начала работы. Другие владельцы, едва завидев его, просто захлопывали дверь.

      Технические службы космопорта относились к Хугебурке более сочувственно – по крайней мере, на словах; но там не было мест и никого не требовалось временно подменить.

      В конце концов он набрал в рабочей столовой объедков и черствых булок и вернулся на «Ласточку».

      – Сволочи, – сказала Бугго, уплетая. – Почему вы всегда оказываетесь правы?

      – Потому что они сволочи.

      Она поглядела на него искоса.

      – А вы остроумец, да? Как насчет здешних сельских жителей? Раз вы все так точно угадали, нам нужно будет продержаться довольно долго.

      – Я уже спрашивал. Крестьяне не берут к себе чужих. Близко не подпускают. Особенно – другой расы.

      – Отчасти они правы, – вздохнула Бугго.

      Хугебурка смотрел на нее затуманенно и думал, как в полусне, сразу о нескольких вещах. Например, о том, что она ни разу не предложила ему оставить ее, «идти своей дорогой». Ему нравились люди, обделенные патетикой.

      – Интересно, – жуя проговорила Бугго, – кто у них свой человек в банке?

      – Какая разница? Какой-нибудь мелкий упырек.

      – Информация о вкладах считается конфиденциальной… Когда «Ласточка» будет нашей, я хотела бы привлечь его к суду.

      – А вот в тюрьме я еще не был! – спохватился Хугебурка. – Может, там возьмут охранником.

      Бугго вдруг подпрыгнула на одеялах, окатив себя и собеседника острой вонью химикатов, прокашлялась и быстро заговорила:

      – Все, дружище, все – они попались. Еще несколько дней лопаем огрызки. Завтра я с вами пойду. Сошью из одеял халат, что ли. Нужно побольше бедствовать – так, чтобы все видели. Денег в долг просить не будем.

      – Лучше так просить, чтобы не дали, – предложил Хугебурка.

      – О! – обрадовалась Бугго. – Вы и это умеете?

      Хугебурка вздохнул.