.

машине.

      Когда взбирались по откосу, девушка едва не упала, Олег обхватил ее за талию и услышал немедленно:

      – Полегче, медведь! Лапы убери!

      И только тут Олег заметил, что она здорово набралась. Гринев подал ей пачку, зажигалку, рассмотрел вмятину вдоль борта.

      – Ну что, скажешь теперь, я тебе по жизни должна?

      – Тебя до города подкинуть?

      – А моя машина?

      – Она и до этого полета стоила сотен семь... на блошином рынке. А теперь...

      – А сколько, по‑твоему, стою я? – Девушка приняла вызывающую позу уличной проститутки; свет фар пронизывал ее легкое платьице.

      – Сто баксов, – жестко ответил Олег и поморщился: его покоробило вызывающее поведение девушки.

      – Все мужики – дерьмо. Особенно те, что ездят на таких вот тачках. – Девушка взглянула на него:

      – Еще не раздумал меня подвозить?

      – Садись. – Олег распахнул дверцу, сам вытащил мобильник и сказал в него несколько слов. – За твоей колымагой приедут. Куда ее доставить?

      – На Соколова. Там автостоянка.

      Девушка удобно устроилась на сиденье рядом с водительским, откинулась, демонстрируя свои длинные ноги, но получилось это у нее естественно.

      Бесцеремонно открыла бардачок, вытащила плоскую бутылку «Хеннесси», произнесла утверждающе:

      – Я угощусь, плейбой? Для снятия стресса? – Отвинтила крышку, хищно втянула ноздрями:

      – Божественный аромат! – Сделала несколько глотков, опустила бутылку себе на колени.

      – Я не плейбой.

      – Но и не бандит. «Страшные лесные разбойники» предпочитают другие тачки.

      – Девушка помолчала, добавила мстительно:

      – Достойные мужчин. Эта дорогая погремушка не для наших дорог.

      – Сейчас увидим.

      Музыка сделалась ритмичной, и ритм ее был неудержим. Автомобиль понесся с нарастающей скоростью, и то ощущение полета, что было вначале, захватило, спеленало абсолютно, подчиняя себе волю. Олег свернул с наезженной колеи на грунтовку, из‑под днища полетели искры от ударов щебня, какие‑то то ли ангары, то ли цеха надвигались в свете фар жуткими ночными громадами и – исчезали в вихревой скорости. Показались огни города. Олег чуть сбросил скорость.

      Девушка отхлебнула еще из горлышка, закатилась смехом:

      – А ты – ничего, забавный. Развлекаешься, что ли? Катаешься?

      – Езжу.

      – Ты не ездишь, ты мчишься. Шею свернуть не боишься?

      – А ты?

      – Я – пьяная. С меня и спрос невелик. – Добавила безо всякого перехода:

      – Гуляли на даче у одного оч‑ч‑чень модного художника. Сам он безобиден, как ракушка от устрицы, но народ к нему наехал наглый. Не становиться же матраской для полудюжины жаждущих «комиссарского тела»... Пришлось бедной девушке прыгать за баранку, трезветь было некогда. Меня зовут Марина, – безо всякого перехода закончила она. – Что значит – морская. А как тебя величать?

      – Медведем.

      – Вообще‑то похож. Большой.