Гёте и проблема индивидуальности в культуре эпохи модерна. Дирк Кемпер

В таком состоянии человек не ищет больше ядро своего Я в своем сердце, но, полагаясь на сердце, обретая в его глубинах источник своей силы, становится собою самим в полной мере. Идеал Вертера питается стремлением к почти мистическому единству человеческой личности, в котором будет преодолено то строгое разграничение между Я-субъектом и Я-объектом, которого, как показывает, в частности, пример диетологии, столь решительно требовала философия Просвещения.

      Для того, чтобы выразить и реализовать всю полноту сердца, нужна любовь, которая выступает, однако, не столько в качестве причины, сколько в качестве катализатора личностного развития, ибо эйфория любви служит Вертеру средством самопознания, и в конечном счете – именно в этом и заключается опасность для его Я – любит он свою собственную личность:

      Любит меня! Как это возвышает меня в собственных моих глазах! […] Как я благоговею перед самим собой с тех пор, как она любит меня![225]

      Личностный проект Вертера обретает более отчетливые контуры, если поставить вопрос о том, чего он более не желает, какова та альтернативная программа поведения, современная или уходящая в прошлое, от которой он критически или полемически отказывается. К предметам такой имплицитной полемики относится в Вертере медицинское и философское учение, получившее в XVIII веке распространение под названием «диететики», а также учение о безусловном превосходстве так называемых высших познавательных сил над низшими.

      Рецепция и критика диетологии осуществляется в Вертере на двух различных уровнях. С одной стороны, вертерова «смертельная болезнь»[226] может интерпретироваться, как это и делает Карл Реннер[227], в контексте медицинской диететики в связи с признаками ипохондрии[228]. Гете сам предвосхищает такое толкование, когда в своей известной сатире на пародию Фридриха Николаи он характеризует болезнь своего героя – пусть в ироническом преломлении – как «ипохондрию»[229]и высмеивает образ мыслей своих критиков – поборников диететики[230], припоминая рецепт, который прописывает Вертеру Николаи, – хорошенько прочистить желудок[231]. Опорой для подобных интерпретаций служит медицинская диететика XVIII века, представлявшая собой, по определению Маркуса Герца, автора Медицинского справочника 1782 года:

      Учение об образе жизни, необходимом для поддержания здоровья, в расширительном смысле – учение о телесной нравственности, высшей ценностью для которой является максимальная продолжительность физической жизни[232].

      Как свидетельствует резкий рост специальной литературы, медицинская диететика переживала особенно бурный расцвет, начиная с 1780 года[233]. Но более ранняя диететика эпохи Просвещения акцентировала еще один аспект, касавшийся не столько медицинской психосоматики в смысле «учения о телесной нравственности», сколько философско-этического учения о душе, но на

225

13. Juli 1771; ΜΑ 1.2, S. 226. – Ср. 4. Mai 1771; ΜΑ 1.2, S. 198: «Сад […] планировало чувствительное сердце, искавшее наслаждений самим собой».

226

12. August 1771; ΜΑ 1.2, S. 235.

227

Ср. Renner: Goethes Roman «Die Leiden des jungen Werthers» und die Diätetik der Aufklärung. Passim. – Иное толкование выражения «смертельная болезнь» («Krankheit zum Tode») см. напр.: Flaschka: Goethes «Werther», S. 221 ff.; Meyer-Kalkus: Werthers Krankheit zum Tode.

228

В соседстве с онанизмом.

229

Nicolai auf Werthers Grabe; WA I, 5/1, S. 159.

230

Наряду с Николаи к ним относится также Кристиан Фридрих фон Бланкенбург, автор рецензии на Вертера в Новой библиотеке изящных наук и свободных искусств (Neue Bibliothek der schönen Wissenschaften und der freyen Künste, 18. Bd., 1775, 1. Stck., S. 46–95.

231

О значении этого рецепта в диететике ср., напр.: Herz: Grundriß, S. 491 f.

232

Herz: Grundriß, S. 450.

233

Литературу вопроса см.: Ersch: Literatur und Median, Sp. 112–126, Nr, 1157–1282.