Хвак. О`Санчес

пять дней он истратил… по четыре больших медяка в день… он истратил два полукругеля! Это один кругель – с ума сойти! Да, он истратил большой кругель… и еще три больших медяка… и у него по-прежнему полно денег в кошеле: два кругеля, полукругель, пять больших медяков, пять простых медяков и два полумедяка!

      А в одном полукругеле – это Хвак знал очень твердо, не раз и не два проверил на трактирных людях – десять больших медяков! А не три, как ему поначалу мнилось!

      Да, все было хорошо в нынешнем житье-бытье, любые желания тотчас же исполняются: хоть ты спи весь день, хоть вино пей, маринованными ящерками заедай… хоть ты что!.. Казалось бы, лучше и не бывает, но…

      Жена Хвака, Кыска-покойница, обманывала его самым преподлым образом, которым только может обмануть женщина любящего мужа: оказывается, она любила не его, а кузнеца Клеща, в чем Хвак и убедился, однажды вернувшись с пашни домой в неурочное время!.. Увидев и поняв сие, Хвак был вне себя от ярости и горя: Кыску с Клещом он пришиб сгоряча, а сам из дому ушел, чтобы никогда не возвращаться и… Да, да, да: и чтобы никогда в жизни более не жениться и вообще не знаться с коварными этими существами, с вертихвостками, обманщицами, кровопивицами и трещотками!.. Раз они такие… такие… Хвак взмычал и стал мотать головой, словно бык, отгоняющий мух и нетопырей – вроде бы он и не собирался вспоминать Кыску и ее предательство, а мысли сами… как те мухи…

      – Господин Хвак еще что-нибудь желает?

      – А? Угу. Еше кувшинчик. – Хвак украдкой поглядел на юбку, облегающую пышный зад трактирной прислужницы и густо покраснел. Почтенная, добрая женщина, она ему по возрасту в матери годится, а он – вон о чем думает! Знала бы она про его мысли, так и вообще – хоть со стыда сгори! А она еще и руку ему на руку участливо кладет, и грудью к плечу ненароком прижимается, и улыбается ему, сама ничего не подозревая о дерзостных помыслах его … Спрашивает – сладко ли ему спалось… Да еще и хихикает при этом… Сладко-то оно, конечно, сладко, но вот только… Как же так??? Ведь он же себе клялся самыми страшными клятвами, что никогда, ни за что, ни на одну из них отныне даже одним глазочком не взглянет!?..

      И третий кувшин с вином разделил участь предыдущих, но Хвак не развеселился, разве что брюхо порадовалось недолгому винному огню.

      Жениться он точно не собирается, это решение покрепче всех клятв на свете, но…

      – Так я не поняла: господин Хвак и на эту ночь у нас остается? Когда прикажешь мне застелить, удалой и добрый молодец?

      – Я? Не… Я это… пойду. Скажи, уважаемая тетушка Роса, сколько я тебе должен, да и пойду. Томно мне чегой-то на месте сидеть, так хоть ноги разомну.

      – Как будет угодно господину Хваку. А то – ненастье на улице… надвигается… Может, и с дождиком… В самый бы раз переждать, переночевать…

      – Да не… Какое-там ненастье! Я только что во двор выходил – облака по окоему бегают, а наверх не забираются. И ветра почти нет: вёдро будет, я приметы знаю.

      – Как будет угодно пресветлому господину Хваку. – Посуровела