Зиэль. О`Санчес

с двух сторон, сообразили, что этак не выйдет пользы, и речь повел ратник Мируи, как более основательный и крепкий, в плечах и в разуме. А заспорили они точнехонько на перепутье имперских дорог, не в силах убедить один другого – куда им дальше путь держать? Ратник Мируи считал, что честь и славу можно снискать и не уезжая на край света, что для успеха и удачи им достаточно вступить в пределы наместных владений графов Гуппи, благо до имперского города Большой Шихан всего лишь несколько дней пути, и попроситься там на службу… Наместные владения хуже родовых для военного найма, но зато эти – ближе. А уж кто из них двоих выбьется в сенешали при графах через год-другой – это рассудят боги и судьба. Ратник Дувоши рассуждал совершенно иным образом: он не без оснований предполагал, что чем дальше они отъедут от родных лесов, в поисках судьбы и счастья, тем ярче и всеохватнее будут видны их подвиги во всех пределах империи… и тем горше и безутешнее будут плакать… некоторые гордячки… которые потом спохватятся… запоздало… поймут, что не в золоте счастье… Одним словом, надо спешить на службу в родовые, а не в наместные владения, а именно – далеко на запад, в удел к герцогам Бурым…

      – Прошу прощения, благородные судари, но я перебью ваш рассказ словом, которое мне кажется уместным, иначе бы я не решился на подобную невежливость…

      – Да, ратник, говори, мы слушаем, как и обещали.

      – Отчего служба в родовом уделе вам обоим кажется более предпочтительною, нежели в наместном? Граф Гуппи отважный и справедливый воин, кулак сожмет – и камень хрустнет. И денег у него в достатке, не меньше, я полагаю, чем у любого из удельных… Он ведь на золотых землях сидит дозором, как вы наверняка знаете. Впрочем, и герцоги Бурые богаты… должны бы быть.

      – Гм… Нет, Мируи, теперь я скажу! Вот почему, ратник: потому что в родовых уделах воюют чаще! Вот. Бурые почти всегда воюют, а Гуппи изредка, не каждый год даже.

      – Но это естественно, благородные судари, ведь наместные владения графов расположены в самом сердце империи, где всегда тишь, а Бурые – на западной границе гнездятся, да и соседи у них буйные.

      – Именно поэтому-то я и склоняю своего товарища мчаться туда, к герцогам на подмогу! А ему кажется, что это далеко и не так важно…

      – Погоди, Дувоши! Замолкни, прошу тебя, ибо мне послышались в твоих словах сомнения в моей храбрости и готовности добывать судьбу с мечом в руках!

      И опять Мируи побагровел, а Дувоши стал розовым по самый лоб…

      – Но я вовсе…

      – Так. Властию народного имперского судьи, добровольно возложенную на меня великодушными путниками, перебиваю ваши слова в пользу моих. Благородные судари, мне представляется, что я разобрался в хитросплетениях этого увлекательного, воистину сложнейшего вопроса, и готов помочь вам распутать дело, без малейшего ущерба для достоинства и чести каждого из вас. А главное – предложить решение, способное целиком и полностью удовлетворить обоих. Готовы ли вы принять мнение третьего лица, как свое общее?

      – Гм… Да.

      – Я тоже